Шрифт:
Закладка:
— Они любят тебя больше. Я думаю, мы что-то вроде почётных гостей.
Я тихо смеюсь.
— Да. Всё не так плохо, как я думала. Все действительно милые.
Скарлетт кивает.
— Думаю, люди создают плохой имидж клубам и клубной жизни, но я думаю, что за всем этим стоит просто семья. Как и любая другая.
Я киваю.
— Ты видела Бостона и Маверика? — я наклоняюсь немного ближе, просто на случай, если кто-нибудь услышит.
Скарлетт кивает, тоже наклоняясь вперёд.
— Они действительно ненавидят друг друга. Я пыталась уговорить Маверика навести мосты между ними, но он отказывается. Я знаю, что сделал Бостон, но я не знаю, почему Маверик не хочет его выслушать. Он выглядит… сломленным.
Я бросаю взгляд на Бостона, он сидит немного в стороне от группы теперь уже шумных байкеров, смеётся и курит. Он держится за свой бокал, уставившись в никуда. Он несёт на своих плечах груз того, что произошло между ним и Мавериком, и мало-помалу это давит на него. Он выглядит затравленным. Пустым. Сломанным.
— Представь, на что это было бы похоже, — говорит Скарлетт, когда я снова смотрю на неё. — Жить со знанием того, что из-за того, что ты допустил одну маленькую ошибку, кто-то лишился жизни. Это было бы ужасно.
Я снова смотрю на Бостон. То, что я чувствую каждый день, он, должно быть, чувствует в тысячу раз сильнее. Моё сердце сочувствует ему, потому что я не могу себе представить, каково это — жить с таким монстром. Я едва удерживаю голову над водой, не говоря уже о том, что испытывает он.
Бедный парень.
Я снова смотрю на Скарлетт.
— Кто была та рыжеволосая, которую Малакай и Кода привели в кабинет ранее? — спрашиваю я.
Скарлетт пожимает плечами.
— Я на самом деле не уверена, но она была великолепна, ты так не думаешь?
Моё сердце слегка сжимается, и через несколько секунд я понимаю, что это ревность. Нечто такое, чего я не испытывала с тех пор, как была подростком. Зеленоглазый монстр, который обвивается вокруг моего сердца и сжимает его. С чего бы мне ревновать к тому, что Малакай привёл женщину к себе в офис? Он не мой. Чёрт возьми, мы даже едва ли друзья. Итак, почему меня должно беспокоить то, что он делает?
Но это так.
И я не могу избавиться от этого чувства, как бы сильно ни старалась.
— Может быть, она девушка Коды? — предлагает Скарлетт, изучая моё лицо карими глазами.
Я знаю, что она делает. Она не глупа. Она, вероятно, видит ревность, написанную на моём лице, и пытается подбодрить меня. Хотя ей и не обязательно это делать. Мне не из-за чего расстраиваться.
— Возможно, — тихо говорю я.
— Куда вы с Малом заезжали?
— Он повёл меня в парк, мы немного поговорили. Моя мама устроила что-то вроде сцены, когда мы уходили. Она была не в восторге от того, что я уехала с байкером.
Скарлетт хмурится.
— О, нет. Вы с мамой близки?
Я быстро качаю головой — наверное, слишком быстро.
— Вовсе нет. Ни капельки. Она совсем не похожа на меня. Иногда мне кажется, что она остаётся в моей жизни только потому, что считает, что это то, что она должна сделать, потому что она родила меня. Как работа.
Скарлетт тепло улыбается. Сочувственно.
— Мне жаль, Амалия. Это отстой. А как насчёт твоего отца?
— Я очень близка с ним, — улыбаюсь я.
— Я рада. Значит, твоя мама была недовольна твоим уходом? Я уверена, что Мал бы её проглотил.
Я смеюсь.
— Да, он это сделал, но он также поставил её на место. Он вступился за меня. Что и было… так мило.
— Оу. — Скарлетт шевелит бровями. — Ты ему нравишься.
— Мы не в старшей школе, Скар. — Я хихикаю.
— Ладно, он хочет, — она делает толкающее движение, — потрахаться с тобой.
Я разражаюсь смехом, таким громким, что вся группа замолкает и все смотрят на меня. Я редко так смеюсь, в основном потому, что не знаю, как это звучит, поэтому я приучила себя не делать этого. Мои щёки горят, когда я вижу, что все смотрят на меня, и я задаюсь вопросом, был ли этот смех ужасным, и все они смотрят на меня с ужасом.
Я смотрю на Скарлетт.
— Это было ужасно?
Она улыбается мне, широко и искренне.
— Это был самый невероятный звук, который я когда-либо слышала. Тебе следует больше смеяться, Амалия. У людей от этого перехватывает дыхание. О, и не смотри сейчас, но Мал скоро подойдёт.
Мои щёки горят ещё сильнее, и я нерешительно поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Мал шагает ко мне, глядя так, словно хочет подхватить меня на руки и унести прочь. Мой живот переворачивается при этой мысли, и тепло разливается между ног, заставляя меня извиваться. Боже. Это смущает. Я испытываю к нему вожделение. Как юная, незрелая девушка. Я сглатываю толстый комок в горле и запрокидываю голову, чтобы посмотреть на него снизу-вверх, когда он подходит ко мне.
Он присаживается на корточки, протягивая мне напиток.
Он наклоняется ближе, и, боже, от него пахнет пивом и им самим, и я хочу поцеловать его. Это желание так сильно. Желание слишком сильное. На короткую секунду я задаюсь вопросом, каковы были бы на вкус его губы. Будут ли его губы мягкими? Стал бы он грубо целоваться? Или нежно?
Я чувствую, что все взгляды устремлены на нас. Мал такой напряжённый. У него нет стыда. Он добивается того, чего хочет, и не извиняется за это. Ему всё равно, есть ли вокруг сотня людей или никого нет. Он знает, кто он такой. Он знает, чего хочет. И это всё, что для него имеет значение. Я знаю это, потому что то, что он делает дальше, выбивает весь воздух из моих лёгких.
И я уверена, совершенно уверена, что никогда полностью не получу его обратно.
Его рука обвивается вокруг моей шеи сзади, запутываясь в волосах и притягивая меня ближе. Я всё ещё вижу его губы, но на мгновение я просто смотрю в его глаза и забываю, как дышать. Мне следовало бы отступить, но я не могу. Я знаю, что все смотрят, и всё же мне всё равно. Я жду, что он мне что-нибудь скажет, но это не то, что он собирается делать.
Боже.
Нет.
Он делает лучше.
Он приближает моё лицо к своему и захватывает мой рот. Поцелуй не глубокий, не долгий и
