пропагандируют свои сатанинские, извращённые ценности как нечто хорошее и привлекательное, чтобы завлечь в свои культы как можно больше новых людей, – продолжала Гаритос, – запомните, что вы не должны вестись на их гнусный вымысел. Потому что люди, верящие в сказки магов, незаметно для себя превращаются в их рабов и идиотов.

Она недвусмысленно посмотрела на Антуана и Элеонор. А близнецы задумались – интересно, существовало ли то магическое подполье, о котором говорили все, кому не лень? И действительно ли оно было связано с Дьяволом и демонами? Сестра и брат сильно сомневались, что все до последнего маги поклонялись врагам всего живого, но теперь Пересам следовало ещё крепче держать язык за зубами.

– Так вам и надо – вывели вас на чистую воду! – злорадствовал за спиной Антуана Пьер Коссак.

Перес ему ничего не ответил, как и всегда. Если бы он отреагировал на то, на что раньше не обращал внимания, могли возникнуть ненужные подозрения.

– Поэтому будьте бдительны! Всегда и постоянно! – призывала Гаритос, – а теперь возьмите ручки и запишите текст закона о запрещённых легендах в свои тетради…

Перешёптываясь, ученики зашуршали ручками. Учительница села за стол и стала озирать класс как хищная птица, парящая над степью. Переписывая закон с доски, Антуан услышал, как кто-то на задних партах сказал: «Передай Пересам». Бумажка прошла через весь ряд, пока не попала в руки Пьера Коссака. Хулиган развернул её и, самодовольно скривив лицо, разрисовал всякими каракулями.

– Держи, Перес – это тебе от поклонников, – с ехидной ухмылочкой он протянул Антуану листок.

Брат забрал записку. Развернув её, он увидел различные оскорбления, написанные размашистым почерком Пьера. Вне всякого сомнения, они были адресованы Антуану и Элеонор. Но помимо обидных слов, Перес увидел и кое-что ещё. Прямо на его глазах часть бумажки едва заметно засветилась, и там проступили напечатанные буквы, которые гласили:

«Улица 28 Ноября, дом 28, квартира 28.

Сегодня в 16 часов.

Л.»

Элеонор повернулась к брату, увидев, что он чем-то занят. Антуан, в свою очередь, хотел показать записку, но считал, что в классе было слишком опасно.

– Не сейчас, – шепнул ей он, кивнув в сторону стола Гаритос.

К счастью, День Рождения в школе прошёл без сюрпризов. Гаритос не придиралась, а Пьер вёл себя относительно тихо и позволил себе лишь пару язвительных фраз. После уроков, когда все уже расходились по домам, Антуан позвал Элеонор в угол зоны отдыха. Просторная комната, примыкающая к коридору, была таким же образом раскрашена в цвета неба.

– Смотри, – брат развернул клочок бумаги.

Сестра пристально изучила бумажку.

– Улица Двадцать Восьмого Ноября? А такая существует? – спросила она.

– Видимо, да, – ответил Антуан, – Но надо проверить.

– А «Л.» – это, похоже, Люциус.

– Или кто-то другой.

– Да, записку мог подсунуть мэр, – заметила Элеонор.

– Да вряд ли! Я своими глазами видел, как надпись появилась на листке. Она при этом светилась!

– Значит, тут замешана магия, а д’Обстер её ой как не любит.

– Вот именно!

В это время за колонной спряталась Максима Гаритос. Классная руководительница наблюдала за близнецами, вслушиваясь в их разговор. Когда они пропали из видимости, Гаритос поднесла к губам переносную рацию.

– Журавль, это Щит, – сказала учительница, – они получили записку.

Сестра и брат вернулись из школы домой, где их ждал праздничный обед. Мама накрыла стол белоснежной, тщательно выглаженной скатертью, и достала красивые тарелки, которые почти всё время лежали в шкафу. В середине стоял яблочный пирог с двумя большими свечами.

– Антуан и Элеонор, поздравляю вас с шестнадцатилетием! – папа поднял бокал с вином.

Все отпили из своих бокалов и чашек: родители – вино, а дети – сок.

– Что у вас сегодня было в школе? – поинтересовался папа, поедая тушёную свинину.

– Ничего особенного, – ответил Антуан, накладывая овощной салат, – язык, математика, немного истории и физики. И, конечно, минутка гражданского воспитания перед уроками.

– Наверняка закон обсуждали? – догадался папа.

– Ага, – сказала Элеонор, прожевав кусочек мяса, – Гаритос нам рассказывала о заговоре магов.

– Не понимаю я этой истерии вокруг магов, – с видом знатока произнесла мама, – их же очень мало – настоящих магов, я имею в виду. И далеко не все обладают силой как у Арабеллы – мы же не эльфы. А остальные увидели пару раз «вещий» сон и после этого мнят себя прорицателями. Так что мэр правильно принял этот закон – чтобы дети не мечтали стать теми, кем не являются.

Антуан и Элеонор обеспокоенно переглянулись. Интересно, как бы мама посмотрела на то, что они ходили сквозь стены в детстве и недавно с Люциусом? А папа?

– А теперь пришло время праздничного пирога, – мягко сказала мама, когда разлила всем чай, – загадайте желание.

Элеонор и Антуан встали. Папа достал заранее приготовленный коробок спичек и зажёг две свечи.

– Ты думаешь о том, о чём и я? – тихо спросила сестра брата.

– Конечно, – с улыбкой кивнул он.

По дороге домой близнецы пообещали друг другу, какое желание загадают. И сейчас каждый из них подумал: «Я хочу разгадать все тайны». После чего оба дружно задули свечу в пироге.

Когда застолье закончилось, родители попросили близнецов подняться в детскую и сказали, что придут позже.

– Наверное, подарки принесут, – сказала Элеонор Антуану, закрывая дверь комнаты.

Вскоре Пересы-старшие вошли в комнату, пряча что-то за спинами.

– Сядьте, пожалуйста, – улыбаясь, произнесла мама.

Брат и сестра устроились на краю кровати.

– Антуан и Элеонор, – заговорил папа, – шестнадцать лет – это уже серьёзный возраст, в котором нужно задуматься о будущем. Вы учитесь в последнем классе школы, и после её окончания перед вами будет открыта вся жизнь. Я знаю, что вы усердно готовитесь к Всеобщим Городским Экзаменам и намерены поступать в Академию Святого Леонардо, где когда-то учились и мы с вашей мамой. Это всё хорошо и похвально. Но я призываю отнестись к взрослению ещё более ответственно. В частности, вам пора оставить в