…Оглядываясь назад, он бы сказал, что прожил вместе с Йотлем в эльфийском поселении около десяти лет, хотя заявить точные цифры было сложно, потому что по количеству событий и новых знаний, эти года стоили нескольких жизней.

Шоковое состояние Джулиана после произошедших в плену событий проявилось только через день, во временном лагере эльфа-спермоеда, но было смягчено магией, а потому Джулиан лишь сладко поплакал на чужом плече, рассказывая этому существу всю свою жизнь, а особенно — последние дни. Эльф, странное существо, которое относилось к нему, как к источнику «нектара» внезапно оказался понимающим, как никто и никогда не был. Потому что, если ты заплакал в Риддии — ты не мужчина, если ты заплакал в Илийссэ — ты просто тот, кому нужна забота. К тому же, по эльфским законам Джулиан был ещё ребёнком (что внезапно очень не понравилось Йотлю) и требовал дополнительной ласки и внимания в тяжёлые моменты.

Разница человеческой и эльфийской культур была настолько огромной, что первое время Джулиан плакал постоянно. Ему нравилось отношение остроухих к жизни, даже было близко́, но непонятные ритуалы, правила и нормы заставляли вспоминать жизнь за пределами Великих Лесов. Он скучал по Эстебальду и по Родине. Постоянно волновался за коня, пропавшего в первый же день пребывания в волшебном лесу. Думал, чем закончилась война и насколько сильно взбесился Элтыр Дар. Хотел пойти к границе, чтобы вернуться домой, но Йотль отговорил. И в итоге Джулиан и сам не заметил, как оставил все мысли о возвращении домой.

* * *

Никто не бил её и не истязал, но она просидела до ночи в одном нижнем белье на холодном полу сарая, дрожа от холода и страха. Впервые Изабель пожалела, что так и не забеременела за год жизни под крылом генерала. Её не кормили. Не поили. Даже не давали возможности достойно справить нужду.

Она проплакала несколько часов кряду, проклиная принца, пока слёзы не иссякли сами собой, а затем просто тихонечко подвывала, думая о своей порушенной судьбе. Ведь всё было хорошо! Она была главной над прислугой, её слушали и любили, она делала, что хотела! А что будет теперь?.. И всё из-за предателя Джулиана, будь проклято его имя. Она ведь хотела ему помочь! Но когда это избалованные аристократы обращали внимание на судьбы простых людей? Нет, такие, как Изабель, всегда были, есть и будут для таких, как Джулиан, всего лишь расходным материалом. Думал ли мальчишка о ней, как о человеке? О ней, которая лечила его натруженный зад и развлекала разговорами, которая пожалела?

Изабель сжала трясущиеся кулаки. От злости хотелось плакать, но плакать было нечем. Она была обессилена и обезвожена. Во рту было сухо до боли.

Изабель легла на землю, и ей стало ещё холоднее, но сидеть сил уже не было.

Она забылась беспокойным сном, но когда скрипнула дверь, мгновенно очнулась и бросилась в ноги вошедшему.

— Прости меня! Прости! — зашептала она, стараясь разбудить хрипящий голос, и обнимала пыльные сапоги дрожащими руками.

Элтыр Дар ногой отодвинул её от себя, и Изабель подняла голову. На его лице было презрение. В отчаяние, она закусила губу.

— Я не знала… — зашептала она торопливо, с отчаянной надеждой вглядываясь в тёмные глаза генерала. — Он сказал, что хочет только увидеть своего брата… Он предал меня! — Её голос наконец обрёл силу, перейдя на крик, но всё было зря.

— Заткнись, — такого холода от него Изабель ещё не слышала.

Она задрожала сильнее и отползла от генерала в страхе. «Зверь, зверь, зверь, — стучало в голове. — Я разбудила Зверя».

— Прошу…

Он прервал её коротким взмахом руки.

— У тебя было всё, — сказал мужчина, опускаясь перед ней на корточки. Его глаза были чёрными и страшными, но Изабель не могла отвести свой взгляд. — Я дал тебе свободу. Я дал тебе всё, что ты сейчас имеешь. — Он оскалился. — А ты предала меня ради тупой… — Элтыр Дар презрительно выплёвывал слова, — прихоти какого-то мальчишки.

Ради прихоти? Изабель опустила голову. Нет, Джулиан действительно жаждал увидеть своих близких. Кому как не ей знать это. Ради своих она бы и сама предала его, и не раз. Она вспомнила, как сильные руки сжимали в объятиях её тело. Её талию, её шею. Джулиана, прижимающего её к себе. В тот момент было до безумия страшно за свою жизнь, но сейчас это казалось почти интимным действом. Вспомнился Элтыр Дар, мокрый от пота, обезумевший от удовольствия и восхищения, направленного на этого юношу, действительно прекрасного, действительно притягательного даже не своим лицом, а силой и страстностью, идущими изнутри. Элтыр Дар, который никогда не был собственником, решивший идти до конца, чтобы оставить себе златовласого мальчика с замашками начинающего манипулятора.

— Какого-то мальчишки? — Изабель подняла голову и оскалилась широко, глядя генералу в глаза. — Да ты влюбился, генерал. — Она издевательски хмыкнула.

Лицо обожгло пощёчиной. На мгновение девушка застыла, глядя в тёмный пыльный угол сарая, пытаясь осмыслить произошедшее. Он никогда не бил ни её, ни других женщин. Даже так. Не больно, а скорее обидно, как слабачку.

— Сука, — выплюнул Элтыр и поднялся, чтобы уйти, но Изабель схватила его за штанину, вцепилась, как дикая кошка.

— Генерал влюбился… — рассмеялась она, словно безумная. — А любовник предпочёл смерть жизни с ним. И теперь генерал злится на верную служанку, что всего лишь пожалела одинокого униженного им же мальчика. — Взгляд Элтыр Дара пронизывал насквозь, как сабля, но он молчал, словно переваривая её слова. — Этот паршивец обязательно выживет. — Изабель усмехнулась. — Он выживет, станет мужчиной и придёт за тобой, Элтыр Дар. И убьёт тебя. Потому что Риддия такое не прощает.

Элтыр Дар поморщился и оттолкнул её.

— Ты нарушила мой приказ, — презрительно процедил он. — Иди умойся. И приступай к новым обязанностям.

Элтыр Дар вышел, не заперев дверь, и Изабель вновь расплакалась без слёз. Вот она и вернулась к участи публичной девки. Опять. Из-за красивого мальчика с жалобными глазами. Будь она ведьмой, прокляла бы его и весь его род. Всю Риддию и Элтыр Дара заодно.

Глава 5

Nightwish — Sleeping Sun

— Не смотри на него, он тебе не поможет, — сказала Туруфь. С подачи её изящной, обманчиво-лёгкой руки воздух прорезал ещё один кинжал. Джулиан собрал все свои силы, чтобы увернуться от него, но лезвие всё же задело плечо, добавив ещё толику саднящей боли. — Слабак. — Туруфь оскалилась заострёнными зубами. Блеклые, словно подёрнутые дымкой глаза смотрели на Джулиана, распахнутые и опасные. Каштановые волосы жгутами и косами лежали