понятной для меня причине не заметили создания в Российской Империи нового оружия. Думаю, что это уже сделали премьер-министр и Первый Лорд адмиралтейства. Сейчас, мы должны сделать всё возможное для реванша. Император Михаил II оказался весьма предусмотрительным монархом, когда возвратил столицу России в Москву и тем самым вывел её от угрозы удара нашего флота. Надеюсь, господа, что вы не станете упрекать меня в отсутствии патриотизма, если я заявлю, что Британская армия уступает вооруженным силам Российской Империи и нам не под силу сделать то, что смог сделать Наполеон — войти в Москву. Но Санкт-Петербург, невзирая на форты Кронштадта нельзя считать неуязвимым с моря. Для успеха сего предприятия нам нужно знать о каждой мели, подводной скале или иной угрозе в Балтийском море и Финском заливе.

— Если я Вас правильно понял, сэр, — адмирал обратился к Первому Лорду, — перед Адмиралтейством поставлена задача найти в составе Royal Navy подходящее парусно-винтовое судно, которое передать для проведения океанографических исследований и подобрать кандидатуру опытного капитана, не имеющего прямого отношения к военно-морскому флоту?

— Вы абсолютно точны, сэр Энтони, — подтвердил Первый Лорд и с тщательно скрываемой надеждой переспросил, — а у Вас имеются какие-то соображения по сему поводу?

— Есть, но не соображения, а конкретные предложения и по поводу судна и её капитана, а также и по абсолютно легальному прикрытию наших действий. Но с вашего разрешения, господа, я хочу изложить всё по порядку. Не так давно на научных слушаниях, посвящённых действиям нашего флота во время Восточной Войны ко мне, обратился известный полярный исследователь, капитан Аллен Уильям Янг, с просьбой поддержать в адмиралтействе идею о финансировании проведения ряда экспедиций. У него есть много идей и технических новинок, которые были бы кстати при плавании во льдах, и он желал бы предварительно испытать их в Северном и Балтийских морях. Для этого ему нужны деньги дабы выкупить у судовладельца Либурна Пофама парусно-паровой баркентины «Бленкатра», построенный лет двадцать тому назад на верфи в Пембрук-Док как четырёхпушечный военный корабль под названием «Ньюпорт». Кстати, чуть позже его перестроили в исследовательское судно, а потом оно сменило несколько владельцев.

Говоривший обвёл взглядом аудиторию и увидел, что его слушают с вниманием, что весьма польстило самолюбию сэра Энтони, после чего продолжил:

— Вот, сэр Джордж, и судно, и капитан, которые полностью соответствуют требованиям премьер — министра, нужно лишь подобрать кандидатуру того мецената, который окажет безвозмездную помощь сэру Аллену и Британии в благородном деле — проведения океанографических исследований. И всё это можно осуществить очень быстро, тем более что «Бленкатра», не так давно прошла серьёзную модернизацию, с заменой машины и усилением корпуса. Ну а после выполнения поручения Премьер-Министра, баркентину можно оставить в собственности капитана Янга как благодарность и гонорар за молчание. А в порядочности сэра Аллена, я не сомневаюсь, ибо он настоящий патриот Британии и лично предан его Величеству Королю Эдуарду VII с которым его связывают и узы дружбы. Надеюсь, вы не забыли, господа, что на обеде, устроенном капитаном Янгом лет десять назад, присутствовал тогда ещё принц Уэльский?

При этих словах, на устах присутствующих появились многозначительные улыбки, ибо на этом банкете будущий король Британии разместился рядом со своей любовницей Лилли Лэнгтри, законный муж которой также присутствовал, но сидел за другим столиком и старательно пытался не мешать принцу заниматься амурными делами. Такая позитивная реакция супруга на проявление высочайшего внимания объяснялась тем, что по имеющейся у него информации, их последствия как правило отражались на увеличении семейного бюджета и не приводили к появлению новых отпрысков. Во всяком случае, ни одна экс-пассия принца не заявила о рождении августейшего бастарда. В принципе, в ханжески пуританской Британии прелюбодеяние было широко распространенно не только среди аристократов. Священники англиканской церкви в перерыве между чтением проповедей и обличением грехов мирян также не упускали возможность тесно пообщаться с прихожанками в интимной обстановке, чем кстати занимался и батюшка Лилли Лэнгтри.

Отдав должное великосветским сплетням, морские лорды проголосовали за предложение сэра Энтони и шестерёнки бюрократического механизма британского адмиралтейства сперва неохотно и не спеша, а затем набирая обороты, стали раскручивать маховик подготовки тайной операции.

* * *

Лондон, Даунинг-стрит, 10, резиденция премьер-министра Великобритании

23 мая 1888 года.

Ровно через семь дней, Первый лорд адмиралтейства вновь открывал дверь особняка на Даунинг-стрит, 10, хотя развёрнутый доклад был готов на сутки раньше. Сэр Джордж вошел в кабинет премьер- министра одновременно с последним, десятым ударом напольных часов. Такая показательная точность должна была показать, что был проделан колоссальный объём работы, и неделя, выделенная на это, ушла полностью. Оставалось лишь выделить необходимые деньги, а далее новый старый хозяин баркентины не позднее июля сможет вывести её в первое плаванье. Всё, что касается набора и формирования особой команды из числа русских эмигрантов, обеспечение их соответствующим снаряжением и вооружением, выходит за пределы компетенции Адмиралтейства. Далее, эти мероприятия будет курировать службы, находящиеся под контролем Форин офис.

Первый Лорд с удовольствием выслушал заслуженные комплименты из уст маркиза Солсбери и ему было чем гордится. Все эти дни он управлял Адмиралтейством с той беспощадностью, с которой капитан муштрует команду корабля, попавшего в шторм и ведущего тяжкую борьбу с волнами и порывами ветра. Многие из старожилов сего ведомства не припоминали такого аврала после окончания Восточной Войны. К сожалению, сэр Джордж, стремясь сделать всё наилучшим образом, забыл, что «the best is oftentimes the enemy of the good» (лучшее часто враг хорошего). Слишком много ушей, слишком много глаз в таком секретном деле могут дать работу длинным языкам.

В это время в Лондоне обязанности военно-морского агента Российской Империи исполнял капитан первого ранга Н. И. Зеленой. Николай Александрович был представительным, в меру упитанным мужчиной, не достигшим ещё пятидесяти лет и носивший по примеру многих морских волков не длинную, но густую бороду и усы, составляющие с бакенбардами единое целое. Остроумный и весёлый собеседник, любящий и умеющий рассказывать анекдоты различной категории, начиная от приличествующих обществу светских дам и заканчивая теми, кои высоко ценятся гусарами, да и в целом лицами, носящими офицерские погоны. Но при этом все истории в его исполнении объединяла новизна и остроумие. А посему в отличие от персонажа романа Льва Толстого князя Ипполита, труды рассказчика по заслугам вознаграждались не вежливыми улыбками, а жизнерадостным смехом, порою переходящим в гомерический хохот. При представительной внешности, он обладал необходимым количеством орденов, которые презентабельно сверкали на парадном мундире. Ордена, жалованные Императором Всероссийским: святого Владимира, Станислава и Анны не имели мечей. Присутствовали и награды от иностранных монархов, и они так же не были напрямую связаны с отличием на поли брани.

В Форин-офис прекрасно знали,