– Кажется, в нем было так много того, чего я не знал, – ответил Аллан, – что я почти боюсь высказывать свое мнение. Я знал, что в его трехгранном внешнем лезвии заключался еще один острый клинок, но кто бы мог подумать, что это второе лезвие было отравлено!

– Хорошо еще, что ты случайно не поцарапался, пока изучал его, – заметил Крейг.

– Это вполне могло бы случиться, если бы кинжал пробыл у меня дольше. Только недавно у меня появилось свободное время, чтобы заняться им.

– Ты знал, что он может дать какой-то ключ к скрытому сокровищу Трухильо? – продолжил Кеннеди. – Ты хоть что-нибудь помнишь о том, что гласят надписи на нем?

– Да, – ответил Нортон, – до меня доходили слухи об этом. Но Перу – это страна сказок о зарытых сокровищах. Нет, вряд ли я уделил бы этому больше внимания, чем обычно, даже если бы кто-то стал утверждать, что с кинжалом связана еще одна история о сокровищах капитана Кидда. Правда, когда его украли, я начал задаваться вопросом, не было ли в этих слухах здравого зерна… Но теперь уже слишком поздно это выяснять. О кинжале я слышал лишь то, что тебе и так хорошо известно. Для меня все это похоже на сон. Я и сейчас не могу поверить, что один-единственный археологический экспонат мог сыграть столь важную роль в событиях реальной жизни.

– Это действительно кажется невероятным, – согласился Кеннеди. – Но есть кое-что еще более примечательное. Сыграв свою роль, он бесследно исчез.

– Будь это простое ограбление, – начал размышлять Нортон, – можно было бы ждать его появления, например, в антикварных магазинах. У сегодняшних воров есть четкое понимание ценности таких объектов. Но теперь, когда ты обнаружил, что его применили против Мендосы, – и таким ужасным образом! – это маловероятно. Нет, надо искать в другом месте.

– Я подумал, что должен был рассказать тебе все это, – заключил Крейг, поднимаясь, чтобы уйти. – Возможно, позже, по зрелом размышлении, тебе придет в голову какая-нибудь идея.

– Возможно, – с сомнением согласился Нортон. – Но у меня нет твоего блестящего образования по научным расследованиям, Кеннеди. Нет, это мне придется опереться на тебя в этом деле.

Мы покинули Аллана, очевидно теперь еще более встревоженного, чем раньше. В лаборатории Кеннеди погрузился в изучение какой-то монографии, которая показалась ему полезной для этого расследования, а я стал набрасывать отчет об обнаружении кураре. Потом я отослал статью в «Стар», чтобы успеть в первый утренний выпуск в надежде получить какой-то эффект, поставив преступника в известность о том, что мы напали на его след.

Утром я с нетерпением просмотрел другие газеты, читая Кеннеди новости по нашей теме, – он надеялся таким образом собрать хотя бы некоторые намеки, найденные другими авторами, писавшими об этом деле. Но там не было ничего интересного, и вскоре, торопливо позавтракав, мы поспешили продолжить расследование с того места, на котором прервались.

К нашему удивлению, приблизившись к химическому корпусу, мы увидели, что на ступеньках нас ждет взволнованная Инес де Мендоса. Ее лицо было бледным, а голос дрожал, когда она поприветствовала нас.

– Со мной произошла такая ужасная вещь! – воскликнула девушка еще до того, как Кеннеди успел спросить ее, в чем проблема.

И она достала из сумочки смятый грязный листок бумаги и конверт.

– Это пришло с первой почтой, – объяснила она. – Я не могла ждать, пока вам доставит его посыльный, и принесла сама. Что это может означать?

Кеннеди развернул бумагу. На ней крупными печатными буквами, точь-в-точь похожими на буквы четырех полученных нами предупреждений, была написана только одна зловещая фраза:

ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ ТОГО, КТО НАЗЫВАЕТ СЕБЯ ДРУГОМ ВАШЕГО ОТЦА.

Я перевел взгляд с записки на Кеннеди, а затем на Инес. Мне пришло в голову только одно имя, и я, не сдержавшись, выпалил его вслух.

– Локвуд? – невольно вырвалось у меня.

Сеньорита бросила на меня испепеляющий взгляд, исполненный вызова.

– Невозможно! – воскликнула она. – Кто-то пытается причинить вред нам обоим! Остерегаться мистера Локвуда? Абсурд!

И все же в записке, несомненно, имелся в виду Честер Локвуд. Ни о ком другом не могло быть и речи. Именно его можно было бы назвать другом ее отца. И она, казалось, сама это понимала.

Я не мог не посочувствовать храброй девушке в ее борьбе между подозрениями в адрес Локвуда и ее любовью и доверием к нему. Было очевидно: чтобы убедить Инес, что ее возлюбленный может быть в чем-то замешан, нужны совершенно неопровержимые доказательства.

Глава IX. Волокна бумаги

В лаборатории Кеннеди несколько минут внимательно изучал анонимное письмо, а мы с Инес молча наблюдали за ним.

– Автор слишком умен, чтобы пользоваться пишущей машинкой, – заметил он, все еще рассматривая записку через лупу. – Почти любой воспользовался бы машинкой, ошибочно полагая, что ее нельзя вычислить по напечатанному на ней тексту. На самом деле пишущая машинка является, возможно, худшим средством сокрытия личности, чем измененный почерк, особенно если писать печатными буквами. Последний способ практически не позволяет эффективно вычислить преступника. И напротив, машинопись может быть прямым средством, помогающим выследить источник. Мы можем не только определить модель машинки, на которой печатали, но и опознать конкретный аппарат.

Он сделал паузу и разложил на столе несколько маленьких инструментов, которые вынул из ящика, после чего оторвал угол листа бумаги и осмотрел его.

– Однако есть одна вещь, которую я могу сделать даже в этом случае, – заявил он. – Изучить качество этого листка бумаги. Если он был оторван от большого листа, как те предупреждения, которые мы уже получили, – возможно, это еще одно действие все той же пьесы.

Кеннеди взял в руки миниатюрный инструмент с маленькой изогнутой ручкой и тонким резьбовым винтом, который соединял две плоские поверхности рычага.

– Однако в данном случае не стоит рассчитывать на удачу, – продолжил он, поместив бумагу между двумя поверхностями. – По измерениям, сделанным с помощью этого микрометра, я могу определить точную толщину бумаги и сравнить ее с другими образцами.

Он повернулся к микроскопу и подложил под него уголок записки, а затем вытащил из ящика четыре листа бумаги, которые прислали нам, а также кучу фотографий.

– При обычных обстоятельствах, – объяснил мой друг, – можно было бы посчитать мои действия совершенно бесполезными для разгадки какой-либо тайны. Но мы вынуждены быть внимательными к мелочам и не пренебрегать ими.

Он стал рассматривать по очереди листки бумаги под микроскопом.

– При большом увеличении можно увидеть, – продолжил он, обращаясь к Инес, но не отрывая взгляда от окуляра, –