Шрифт:
Закладка:
Обе картины великолепны, но в борьбе за наше внимание Дама с горностаем, или, возможно, Чечилия, победила. Вокруг нее энергетическое поле было сильнее. Относительно небольшую картину по репродукции куда легче оценить, чем, скажем, фреску. Тем не менее есть нюансы – блеск в глазах, нежность кожи, – которые можно оценить, только рассматривая непосредственно саму живопись, мазки Леонардо.
Но вопрос оставался: откуда эти грация и спокойный, оценивающий взгляд? Модель украсил ими Леонардо, найдя их в себе? Или, напротив, он заметил эти качества в молодой женщине, почти подростке, которая, несмотря на ограничения, связанные с местом и временем ее жизни, смогла стать независимой, блестяще образованной, да еще и уважаемой писательницей? Или это Дженни Хольцер наделила еще одним слоем значений картину пятисотлетней давности, увидев в ней, по сути, собственный портрет?
За чаем в Бленейме я спросил Хольцер, является ли по-прежнему утонченно-элегантная Дама Леонардо ее идеалом. Дженни ответила с изящной точностью и слегка иронично:
– Ускользающим идеалом. К которому хорошо стремиться в погожий день, не замусоренный проблемами и сожалениями. Но когда вместе сходятся ум и грация – это чудесно.
Леонардо бы с этим согласился.
Искусство и пейзажи
8. Рони Хорн: переменчивая погода в Исландии
В 2007 году я пролетел 1200 миль на север и почти достиг полярного круга, чтобы посмотреть на коллекцию из двадцати четырех едва различающихся образцов воды. Арт-критику иногда доводится испытать подобный опыт. Я его специально не искал. И должен признать, что, хоть я и сталкивался раньше с разными причудами авангарда, сравнивать на глаз двадцать четыре почти одинаковых образца воды даже мне показалось занятием довольно странным. И хотя проект по описанию казался чудаковатым (казалось бы, вода и есть вода) и у меня были сомнения, что я замечу хоть какие-то различия между образцами, я всё же подумал, что идея звучит любопытно.
Эта необычная работа находилась в Исландии, где я прежде не бывал; и я очень мало знал об ее авторе, американской художнице Рони Хорн. Так что эта поездка обещала много нового, и, возможно, мне предстояло вернуться слегка отличным от себя прежнего, как один образчик воды едва заметно отличается от другого.
Я пустился в путешествие по случаю открытия новой инсталляции (думаю, это самое верное определение) под названием Библиотека воды. Она находилась в Стиккисхоульмюре – маленьком поселении на северо-западе Исландии. Как сообщил мне интернет, это место на сто три мили южнее полярного круга и в среднем отличается мягким субарктическим климатом, с температурой, достигающей летом десяти градусов по Цельсию. Однако короткое исландское лето еще не наступило, стояла скорее поздняя весна. В Англии было тепло, но я подозревал, что немного южнее Арктики погода будет бодрящей. А я за неделю до того перенес простуду, от которой у меня еще оставался неприятный кашель.
РОНИ ХОРН
2017
Погода, надо сказать, была лейтмотивом всей этой поездки. Новая работа Рони Хорн, помимо прочего, напрямую касалась ветра, дождя, влажности и температуры воздуха. Рони была этими темами просто одержима. Я побеседовал с художницей в одной из лондонских галерей незадолго до отъезда. «Говоря о погоде, – сказала она, – вы говорите о себе». На полу в Библиотеке воды на английском и на исландском написаны слова, которые мы используем в разговорах о климате, состоянии моря и воздуха: «гнетущий», «легкий», «ясный», «порывистый», «резкий», «унылый», «мрачный», «яркий» и «свирепый».
Мы описываем дождь и ветер теми же словами, объяснила Хорн, какими говорим о себе. Для выставки Библиотека воды Хорн подготовила книгу, заголовок которой сжато выражал эту идею: Погода прогнозирует вас. И с точки зрения физиологии это верно. Многие из нас страдают от сезонных эмоциональных нарушений, настроение падает, когда света становится меньше (таким людям было бы непросто перенести исландскую зиму с ее почти постоянной и полной темнотой). У меня на душе светлеет, когда солнце светит, и при прочих равных данных настроение более сумрачное, если небо серое.
Другая общая характеристика людей и погоды – это изменчивость. Мы ведь тоже всё время меняемся. Хорн сформулировала это так:
– Когда я говорю с вами, я не такая, когда говорю с кем-то еще. Разница существует, и она зависит от того, как вы на меня действуете.
Флюидность – часть ее образа. Маленькая и легкая, но сильная, с короткими седыми волосами, Хорн, безусловно, имеет запоминающуюся внешность. В журнальной статье о ней справедливо замечено: «Бросив беглый взгляд на Хорн на улице или в ресторане, вы не сможете уверенно определить ее гендерную принадлежность». Она рассказывает, что росла андрогином. Даже ее имя, подчеркивает она, не является ни мужским, ни женским. «Когда я думаю о своем прошлом, мне кажется, – объясняет она, – что вся моя идентичность сформировалась вокруг этого, что я не мужчина и не женщина».
Самолет из Станстеда перенес меня через поразительно красивую Северную Атлантику, мерцающую под вечерним солнцем. Эти моря бороздили викинги, здесь был предел исследованного ими мира. И, глядя в иллюминатор, я вдруг понял, как далека от всего Исландия и насколько она изолирована. Но когда мы приземлились в аэропорту Рейкьявика, расположенном немного к югу от самого города, первое сильное впечатление на меня произвели цены. Плата за проезд на такси до отеля меня потрясла.
Я прилетел как раз перед началом кризиса кредитования, когда фунт очень ослаб по отношению к исландской кроне. Но даже если не учитывать падение фунта, жизнь в Исландии чрезвычайно дорогая. Я прилетел в субботу вечером, и выяснилось, что в этот день местные имеют обыкновение опрокинуть парочку стопок водки дома перед тем, как пойти в бар, чтобы вечерний выход обошелся дешевле.
РОНИ ХОРН
БЕЗ НАЗВАНИЯ («СОН, ПРИСНИВШИЙСЯ В МИРЕ СНОВ, – ЭТО НЕ СОН, <…> НО СОН НЕПРИСНИВШИЙСЯ – ЭТО СОН»)
2010–201
В отеле я встретился с другими писателями и критиками из нашего «десанта», включая тех, кого уже хорошо знал: Алистера Сука из Daily Telegraph и Гордона
