–

В электричке Максим искал любую информацию о художнике, но ни биографии, ни контактов. Не указывалось даже, а жив ли он вообще. Попадались лишь фото его работ с различных выставок. Всегда вода – от нарисованных ручьев до сложных гидродинамических скульптур.

«Что ж, – решил Максим, – раз автора не найти… Придется выяснять у кого-то другого».

На сайте выставки он нашел почту куратора, сфотографировал слезу в бутылке и отправил на ящик.

«Так он не откажется встретиться. Сегодня. В том же зале».

Людей перед кассой собралось больше, чем в прошлый раз, выставка быстро набрала популярность. Через некоторые залы Максим почти протискивался. Конечно, это же шоу – экспонаты можно трогать, они реагируют и отвечают. Давно такое же случалось в музее?

В синем зале по-прежнему плескалось море. Сегодня оно волновалось сильнее, тысячи капель накатывали волнами на потолок, захлестывая его и растекаясь пеной.

Посреди зала стоял человек, немолодой, волосы почти седые. В простом черном костюме. В руке он держал планшет, а второй водил по экрану, рисуя водовороты, а волны на стенах повторяли его движения. Капля в бутылке тоже забилась, застучала по дну. Человек, видимо и бывший куратором, заметил бутылку, внимательно оценивающе посмотрел в глаза Максиму, а потом подошел.

Максим молча открутил крышку. Серебристая сфера медленно вылетела из горлышка и пропала в волнах на потолке. Оба они уставились наверх.

– Это ведь роботы? – спросил Максим, глядя на куратора. – Я хочу спросить только одно. Они же на самом деле работают! Это прорыв! Но они здесь. На какой-то выставке… Никто даже не понимает!

Куратор усмехнулся, остановил волны, стукнув пальцем по планшету. Они замерли на стенах, всплески воды теперь походили на лед.

– Еще до выставок я собирал эту коллекцию много-много лет, – задумчиво начал он, глядя на замершую воду. – Тут про все экспонаты можно спросить «зачем». Но я люблю, когда спрашивают. В свое время мне тоже было интересно. Так вот, ты когда-нибудь слышал историю о художнике, который всю жизнь рисовал листья и деревья и достиг такого мастерства, что, в конце концов, сотворил свой собственный настоящий мир? Ямото был инженером. Но всю жизнь рисовал, лепил, а потом создавал капли. Для него это было не странной, а естественной эволюцией. Движение вперед, чтобы создать совершенство. И вот его мир – океан.

Он нажал на экран планшета, волны вновь пришли в движение.

– Сейчас его разработку пытаются освоить сразу несколько крупных компаний. Пройдет несколько лет, и нанороботы будут повсюду. И это изменит наш мир. А сам Ямото? Знаешь, что он сказал? Что просто хочет продолжать смотреть на воду и пытаться сотворить хоть что-то такое же прекрасное.

Максим вдруг понял, что все изменится куда больше. Не случайно же он ходит сюда за идеями. Когда-нибудь роботы из соседних залов тоже начнут двигаться и пойдут по улицам, искусственные пчелы станут опылять цветы, химеры и голограммы превратятся в часть обычной реальности.

– Отблески. Отблески грядущего, – задумчиво повторил он название выставки.

– Да, – кивнул куратор. – Пока лишь выставка.

Когда-то люди с трудом принимали алхимию, электричество, авиацию… Любой прогресс сначала вызывал страх. Отблески… Но по ним уже видно – дальше будет еще интересней.

И у нас будет время привыкнуть, время подготовиться.

К Белому!

Виктория Радионова

Нет, он не хотел туда спускаться. Там было отвратительно. До ужаса. Повсюду завалы мусора: истлевшие тряпки, битые бутылки, осколки, обломки… Заплеванные ступени измазаны чем-то бурым. Снизу несло тошнотворным смрадом, как из гнилого рта.

Он дрожал от страха и сдавленных рыданий, знал, что там, в вонючей тьме, его ждет смерть, скорее всего мучительная. Он не мог вообразить подробностей предстоящего – на ум приходило лишь самое страшное для шестилетнего ребенка: съедят живьем. К этому примешивалось нечто неизвестное, лишь предугадываемое – постыдное и омерзительное, но ни мысли, ни позыва убежать подальше от гиблого места не возникало.

Туда нужно идти. Надо. Необходимо! Эта обреченность заполнила маленькое тельце, холодом разлилась по венам, утопила волю, жажду жизни. Страх не гнал прочь, наоборот, сковал по рукам и ногам, лишив возможности побега. Ожидание смерти подобно, и он умирал снова и снова, каждое мгновение, проведенное в предчувствии конца.

Не в силах терпеть это изматывающее, сосущее чувство, он сделал шаг вниз. Нога не нашла опоры, лестница с треском обрушилась. Темнота рванулась навстречу, оживая сотнями черных птиц. Оглушительно хлопали крылья – птицы пытались улететь, но крепкие нити, привязанные к ноге каждой, не пускали. В потемках птицы натыкались друг на друга, падали. Кто не разбился, взлетали снова, отрывали себе лапки, брызгая кровью. А он падал в эту кишащую трепыхающимися телами, клокочущую пропасть.

При падении тело дернулось и рывком, за один лишь миг, увеличилось в размерах, вместо детской щуплости обретя мышечную массу взрослого мужчины. К возрасту добавилось четыре десятка. От испуганного ребенка остались только слезы. Теперь они противно щипали неготовые открыться для бодрствования глаза.

Очнувшийся разум обуздал чувства, отделив сон от реальности: «Падение с лестницы – несбывшиеся ожидания, подавление переживаний реальности. Птицы – либидо. Ничего интересного. Фаза быстрого сна – не самое удачное время для пробуждения, стресс для организма. Но теперь все под контролем».

Но оказалось, не все. Рокот вырвался за пределы кошмара и уже в реальности разрывал тишину ночи даже через шумоизоляцию окон. Звук бил по барабанным перепонкам, вызывая жуткий дискомфорт, заставлял сердце учащенно биться.

Лучи фонарей заскользили по портьерам. Он специально приобрел виллу на приличном удалении от населенных пунктов, чтобы избавить себя от назойливых соседей. Вообще от каких-либо соседей. Люди хорошо платят за общение с ним, поэтому он может позволить себе несколько часов уединения.

Кого же дьявол несет в четвертом часу? Час Волка – время безумцев. Как раз его профиль, ничего удивительного.

Пока он выбирался из постели, в дверь беспрестанно звонили и стучали.

– Кто? – спросил он, чтобы выиграть время, рассматривая пришедших в дверной глазок.

Вряд ли они расслышали вопрос из-за шума с фронт-ярда. Это в принципе не имело значения, когда ответ перед глазами: даже если б они явились в костюме клоунов, нацепив красные носы. И как безопасникам удается подбирать в свои ряды такие лица. Словно им выдают их вместе с формой. Оба в штатском, но даже отлично пошитые пиджаки сидят на них как бронежилеты.

Спустя четверть часа источник изматывающего шума – вертолет