— Ты прости меня, — неуверенно проговорил, подходя к нему и пытаясь взять себя в руки, — тоже не железный. Давай, поднимайся. Пойдем потихоньку, не спеша. Куда-нибудь да выйдем.

— Это бессмысленно все. Смерть неизбежна в любом случае, здесь или там, — опуская голову вниз, протянул Эндрю.

— Мы должны, Эндрю, понимаешь, должны… — измученно отозвался, — мы действительно погибнем, если не будем ничего делать для своего спасения, тебе говорил уже… Прошу тебя, возьми себя сейчас в руки и успокойся.

Посмотрел вдаль, и тут мой взгляд невольно упал на металлическую лестницу, ведущую наверх, которую вначале не увидел из-за частично скрывавшей ее цистерны с водой. Мое внимание привлекла даже не сама лестница, а прикрепленная рядом с ней выцветшая табличка желтоватого цвета, на которой было что-то написано. Спешно обогнув цистерну, подбежал ближе и уставился на потертые буквы. Надпись на табличке гласила:

«Женское отделение»…

— Иди сюда, Эндрю. Ты меня слышишь, иди сюда! — подозвал своего спутника, особо не надеясь, что он подойдет, но спустя несколько секунд краем глаза заметил его обожженное лицо рядом с собой. — Смотри. Женское отделение. Даже не знал, что в есть такое отделение, хотя… хотя это логично на самом деле: если есть мужское, следовательно, должно быть и женское. Странно, что проработал в клинике два с половиной месяца и даже ни разу не слышал об этом месте, даже не знаю, кто там администратор. Но…

Задумавшись, в измождении подняв глаза наверх, разглядывая подъем. Уже давно понял, мое решение спуститься в канализацию для того, чтобы выбраться через слив сточных вод, было не просто неверным, но и бездумным: сеть этих ходов была невероятно запутанной и не практичной. Уже давно потерял ориентацию в этом лабиринте, единственным, что еще как-то укладывалось в моей голове, было понимание того, что в данный момент мы находились на третьем уровне под землей. К сожалению, ошибся и в том, насколько безопасным было это место. Теперь было уже ясно, отсюда мы точно не выберемся на улицу — реальность заключалась в том, что достоверно знал только об одном выходе из клиники, и выход этот был расположен в административном блоке.

— Похоже, нам придется вернуться в здание клиники, Эндрю, — безрадостно проговорил, посмотрев на стоявшего рядом пациента, — все-таки нужно искать способ попасть в административный блок. Если мы доберемся туда, там нам уже ничего не будет угрожать.

— Ты говорил то же самое, когда спускался сюда, — справедливо заметил тот.

— Хорошо, если у тебя есть другие варианты, давай обсудим их, — сказал; Эндрю практически все время слепо следовал за мной, но меня в какой-то мере уже начинал раздражать тот факт, что должен был постоянно уговаривать его идти дальше.

— Ты лишь продлеваешь наши страдания, — горестно отозвался Эндрю, вновь опускаясь на пол и закрывая лицо руками, — а я хочу просто умереть. Не могу больше бороться.

Как же это было невыносимо… У меня и так совсем не оставалось сил, мне самому хотелось лезть на стену от безысходности и отчаяния, оттого, что брожу кругами в этом жутком застенке, потеряв счет времени и пролитым слезам. А еще должен был подбирать правильные слова для того, чтобы поддерживать морально Эндрю.

— Ты хочешь умереть? — задал вопрос, склоняясь над ним. — А ты подумал вообще о том, что этим самым ты делаешь больно мне? У меня душа болит за тебя, сердце кровью обливается, когда вижу, как ты страдаешь! Помочь тебе как-то хочу, думаю, как еще поддержать тебя, как отвлечь, а ты заявляешь мне, что тебе хочется умереть? Эндрю, ты понимаешь, это пощечина, плевок в душу? Получается, столько делаю для тебя, а тебе это все и не нужно вовсе?

Эндрю убрал руки от лица, обреченно посмотрев в пол. Мне было сложно понять, о чем он думал в тот момент, но очень хотелось верить, что мои слова оказывали на него хоть какое-то влияние.

— Пожалей и ты меня тоже, — не зная, что еще добавить, произнес, — не делай мне больно. Хотя бы ты. Возьми себя в руки, как бы ни было тяжело. Мне тоже плохо, у меня тоже все тело болит, но заставляю себя идти вперед, потому что иначе нельзя. Мы должны выбраться, должны, понимаешь? — протянул ему руку, помогая подняться. — Давай, пошли, не нужно сидеть на полу — он мокрый и грязный.

Ничего не сказав, поникший пациент первым полез наверх, а дальше и проследовал за ним, все еще