Шрифт:
Закладка:
— С ума сходят и вполне функционирующие желтоглазые. Поэтому вы нам и нужны.
— Поэтому, — отрезал я, вспыхивая от раздражения, — я и не собираюсь вам далее помогать. Вы, Ахиол, меня считаете… кем? Наёмником, который будет готов на всё за определенную плату? Нет. Наш с вами уговор касался мирной деятельности кида. Мирной и сонной деятельности шерифа, на которую я подписался со скрипом. Вы же решили, что можете использовать меня в любой позе и ипостаси, не объясняя деталей, заставляя… просто повиноваться?
— Этого требуют обстоятельства.
— Нет обстоятельств, есть лишь вы и ваши интересы, — усмехнулся я, подчеркивая: — Интересы очень маленькой, но крайне могущественной группы разумных. Вы заинтересованы в умелых и инициативных исполнителях, что будут с радостью нести вашу волю, но отрицаете факт того, что этих исполнителей нельзя купить. Их нельзя даже вырастить. Можно лишь создать среду, в которой они заведутся сами по себе. А вот это не в ваших интересах, так как получивший шанс на жизнь Хайкорт тут же станет подобием Союза Равных. Он будет вас снабжать и вас же игнорировать.
— То есть, от сотрудничества вы отказываетесь, — резюмировал сидящий на моей кухне бог.
— Убедите меня в том, что вы верили, что несчастные яйца несчастного Мадре действительно у Террейнов, — предложил я. — Этого мне вполне хватит, чтобы перестать в вас сомневаться. Я вернусь на службу.
Смерив меня нехорошим взглядом, шестирукий растворился в воздухе без единого слова. Наверное, его божественную природу жестоко обидело то, что я в нём сомневаюсь. Несмотря на то, что все предпосылки у меня были. Выдохнув, я высадил стакан бренди, а затем посмотрел в окно. Зарево пожара, отражающееся от тумана, вечно висящего над городом, было хорошо видно.
Браты-акробаты Вурглас и Эджин, пристрелив пару желтоглазых, поехавших крышей прямо на ударной стройке, просто положили свои значки Ахиолу на стол, а затем ушли, не обращая внимания на угрозы лишения нежизни. Как только они это сделали, весь только что набранный персонал полиции тут же разбежался по домам. Незервилль стал лодкой, в которой нет ни одного весла, лишь рули. А ими грести местные были не обучены.
И поэтому… сделали формальный ход. Ахиол пришёл ко мне рано утром, чтобы позвать назад на должность шерифа. Без угроз, без обещаний, без попыток объяснить, что происходит. Наверное, если бы это видели местные, они бы впали в панику. Полную и беспощадную.
Почему?
Я выпустил толстую струю белого дыма по направлению к открытой форточке.
Потому что местные шишки могут без малейшего ущерба для себя просто-напросто плюнуть на движуху среди живых и даже мертвых. Всё, что им нужно — это некто, кто будет оперативно уничтожать прекративших нормально функционировать желтоглазиков. Нет такого? Те и сами справятся. Смысл города в том, чтобы удовлетворять потребности Основателей. А если снабжение от Союза Равных прекратилось, новое в ближайшем будущем не планируется, то смысл отвлекаться по мелочам? Нужно искать чертовы яйца!
— Девчонки, собирайтесь! — отдал команду я. — Отправляемся подышать свежим воздухом!
— На пикник?! — тут же возникла в дверном проёме кухни лучащаяся энтузиазмом Эльма.
— Лучше, — веско припечатал я: — Грабить и насиловать.
— А…, — разинула дочь глаза и рот.
— Вы будете грабить, — тут же строго отрезал я, дабы не возникло лишних мыслей, — А я всё остальное.
Сколько проживёт 40-килограммовая молодая мулатка на ферме, полной коз, в то время как город трясётся в лихорадке хаоса? Пока живые сидят по домам или бодаются за склады, Нимея в безопасности, но стоит только складскому вопросу решиться, как внимание граждан обратится на другие беззащитные места, требующие их внимания. Я и решил успеть первым, так как козлятину Карус любит и уважает, а Нимея вполне поместится у меня в доме. Выделив Эльме один из двух трофейных револьверов, я дал команду на сборы и пошёл седлать шкрасса.
Спустя 15 минут мы уже подъезжали к ферме Нимеи. Карус издал недовольно-угрожающий низкий мяв, из-за чего я, присмотревшись повнимательнее, понял, что не единственная светлая голова в этом проклятом городе. Кто-то из местных пришёл к моим выводам буквально на час-два пораньше, из-за чего всё подворье у заводчицы коз было уставлено козлами, на которых эти самые козы и пребывали, в уже лишённом шкур виде, с беззащитно и трогательно растянутыми в разные стороны лапками. Между козел ходили три условных человеческих единицы с мордами, полными удовлетворения от хорошо проделанной работы.
Мои глаза отыскали маленькую фигурку внутри дома, пышущую страхом и злобой, а также слегка истекающие серым фигуры побольше, в количестве две штук, нависающих над Нимеей. Та была в сидячем положении, откровенно непригодном для изнасилования, поэтому я шумно выдохнул перед тем, как воспылать благородной яростью.
Ну а затем, соскочив со шкрасса и приказав девчонкам спрятаться за отрастившего густую шерсть манула, побежал наводить порядок и справедливость.
Сомнений в том, что происходит ограбление, у меня не было никаких. Каждый из полуголых мускулистых балбесов, возящихся с козьими тушками, носил закинутое на спину ружьё, обычное для фермеров. Неплохая пукалка, простая и однозарядная, зато могущая плюнуть дробью 12-го калибра, либо очень увесистой пулей. Фермерам эти пушки выдавали для защиты стад и собственной жизни на время, пока к ним на помощь летит городской кид. Для меня ствол опаснее некуда, так как независимо, от того, что в него заряжено, с близкого расстояния порвет на две части.
Первого я выбрал расчётливо и коварно. Детина стоял, опёршись задницей на шаткий забор загончика у дома и спокойно себе курил, держа сигарету руками, по локоть вымазанными подсохшей кровью. Последнее и стало решающим для меня фактором, так как руки его собратьев по разуму были покрыты более свежей субстанцией, а значит — менее пригодны для оперирования оружием. В самый последний момент я передумал втыкать балбесу старрх в почки, заменив атаку ударом рукояти трофейного револьвера по чужому затылку. Вышло сильно и гулко, мужик опал как осенний лист. Вообще, я не умею оглушать
