Шрифт:
Закладка:
Мадам д'Эпинэ предложила ему комнату в своем доме вместе с Гриммом, место за столом и пользование ее фортепиано. Он не совсем гармонировал с Гриммом в такой близости; Гримм боготворил Вольтера, Моцарт презирал его, и его шокировало предположение хозяев и их друзей, что христианство — это миф, полезный для социального контроля. Гримм хотел, чтобы он принимал мелкие заказы как путь к более крупным и играл безвозмездно для влиятельных семей; Моцарт чувствовал, что такая процедура истощит его силы, которые он предпочитал отдавать сочинительству. Гримм счел его нерадивым и сообщил об этом Леопольду, который согласился.25 Ситуация усугубилась тем, что Моцарт неоднократно занимал у Гримма, в общей сложности пятнадцать луидоров (375 долларов?). Гримм сказал ему, что выплата долга может быть отложена на неопределенный срок, что и было сделано.26
Ситуацию разрешило письмо (31 августа 1778 года) от Моцарта-отца, в котором сообщалось, что архиепископ Коллоредо предложил папе стать капельмейстером, если Вольфганг будет исполнять обязанности органиста и концертмейстера, получая по пятьсот флоринов в год; кроме того, «архиепископ объявил, что готов позволить тебе путешествовать, куда пожелаешь, если ты захочешь написать оперу». В качестве неотразимой приманки Леопольд добавил, что Алоизия Вебер, вероятно, будет приглашена в зальцбургский хор, и в этом случае «она должна остаться с нами».27 Моцарт ответил (11 сентября): «Когда я прочитал ваше письмо, я затрепетал от радости, ибо почувствовал себя уже в ваших объятиях. Правда, как вы признаете, это не слишком большая перспектива для меня; но когда я предвкушаю встречу с вами и объятия моей очень дорогой сестры, я не думаю ни о какой другой перспективе».
26 сентября он отправился на автобусе в Нанси. В Страсбурге он заработал несколько луидоров тяжелыми концертами перед почти пустыми залами. В Мангейме он прозябал в надежде получить должность дирижера немецкой оперы; это тоже не удалось. Он отправился в Мюнхен, мечтая об Алоизии Вебер. Но ей нашлось место в хоре курфюрста, а возможно, и в его сердце; она приняла Моцарта спокойно, не желая быть его невестой. Он сочинил и спел горькую песню и смирился с Зальцбургом.
V. ЗАЛЬЦБУРГ И ВЕНА: 1779–82 ГГ
Он добрался до дома в середине января, и его встретили с торжеством, омраченным остро осознанной смертью матери. Вскоре он был задействован в качестве органиста и концертмейстера, и вскоре его охватило беспокойство. Позже он вспоминал:
В Зальцбурге работа была мне в тягость, и я почти никогда не мог к ней приспособиться. Почему? Потому что я никогда не был счастлив….. В Зальцбурге — по крайней мере, для меня — нет развлечений ни на грош. Я отказываюсь общаться со многими людьми, и большинство из них не считают меня достаточно хорошим. Кроме того, там нет стимула для моего таланта. Когда я играю или исполняю какую-нибудь из своих композиций, все происходит так, как будто в зале одни столы и стулья. Если бы только в Зальцбурге был хоть один сносный театр!28
Он жаждал писать оперы и с радостью принял просьбу курфюрста Карла Теодора сочинить одну из них для следующего мюнхенского фестиваля. В октябре 1780 года он начал работу над «Идоменеем, царем Крита»; в ноябре он отправился в Мюнхен на репетиции; 29 января 1781 года опера была поставлена с успехом, несмотря на ее необычную длину. Моцарт пробыл в Мюнхене еще шесть недель, наслаждаясь его светской жизнью, пока не получил вызов от архиепископа Коллоредо с предложением отправиться в Вену. Там он имел удовольствие жить в одном дворце со своим работодателем, но ел вместе со слугами. «Два камердинера сидят во главе стола, а я имею честь располагаться над поварами».29 Таков был обычай того времени в домах знати; Гайдн переносил его с молчаливым негодованием, Моцарт восставал против него все громче. Ему было приятно, что его музыка и талант демонстрировались в домах друзей архиепископа, но он негодовал, когда Коллоредо отклонял большинство его просьб разрешить ему принять участие в сторонних ангажементах, которые могли бы принести ему дополнительный доход и более широкую известность. «Когда я думаю о том, что покидаю Вену, не имея в кармане хотя бы тысячи флоринов, мое сердце сжимается».30
Он принял решение уйти со службы Коллоредо. 2 мая 1781 года он отправился жить в качестве постояльца к Веберам, которые переехали в Вену. Когда архиепископ послал ему указания вернуться в Зальцбург, он ответил, что сможет уехать только 12 мая. Последовала беседа, в ходе которой архиепископ (как сообщил Моцарт своему отцу)
называли меня самыми отвратительными именами — о, я действительно не могу заставить себя написать вам все это! Наконец, когда кровь моя закипела, я не смог больше сдерживаться и сказал: «Значит, ваше светлейшее высочество недовольно мной?» «Что! Ты хочешь угрожать мне, негодяй, злодей? Вон дверь; я больше не буду иметь ничего общего с таким жалким человеком!» Наконец я сказал: «И с вами тоже». «Тогда уходите!» Уходя, я сказал: «Пусть будет так; завтра вы получите от меня письмо». Скажите, дорогой отец, разве я не должен был рано или поздно сказать это?.
Напишите мне наедине, что вы довольны — ведь так оно и есть, — а прилюдно от души порицайте меня, чтобы на вас не было никакой вины. Но если архиепископ сделает вам хоть малейшую дерзость, немедленно приезжайте ко мне в Вену. Мы все трое сможем жить на мои доходы».31
Леопольд был ввергнут в очередной кризис. Его собственное положение казалось под угрозой, и еще некоторое время он не мог получить заверений от Коллоредо. Его встревожило известие о том, что его сын поселился у Веберов. Отец этой семьи уже умер; Алоизия вышла замуж за актера Джозефа Ланге, но у вдовы была еще одна дочь, Констанца, которая ждала мужа. Неужели Вольфганг опять попал в тупик? Леопольд умолял его извиниться перед архиепископом и вернуться
