Шрифт:
Закладка:
— Гинтар, это я, очнись. Не слушай песню, — пыталась она дозваться до него, но яркие и живые глаза туманного были словно покрыты пеленой — он ничего и никого не видел перед собой.
Совсем отчаявшись, солнечная вспомнила о кольце и надела его.
«Сектар, я нашла его! — ворвался ее крик в сознание младшего туманного. — Мне не удается его полностью остановить, он меня не слышит».
«Не ори на меня, женщина. Я сказал ему дать кольцо. Хоть палец вдоль срежь, но надень его!»
Что Валанди и сделала. Туманный не сопротивлялся, но упорно продолжал идти. Кое-как, но на кончик мизинца ей удалось надеть кольцо. Этого достаточно было, ибо Гинтар резко остановился. Он стоял долго, и Валанди было трудно ничего не делать: она даже не знала, закончил ли Сек, нужно ли ей снимать перстень. Но надежда проскользнула в её сердце с первым живым блеском в глазах Гинтара. Кажется, начало получаться, но… огонёк потух слишком быстро, чтобы надежда на чудо плотно засела в сердце солнечной. Пелена вновь покрыла его серые глаза. Гинтар сделал неуверенный шаг. Потом ещё… Увереннее… Он вновь возвратился всеми мыслями к зову, игнорируя Валанди.
«А что, если я его вырублю? — Валанди вернула кольцо на свой палец. Ей нужно было хоть с кем-то поговорить. — Или отрежу ноги? — проскочила у нее паническая мысль. — Попробуй ещё раз!»
И не дав ему и слова вставить, опять надела кольцо Гинтару. Только толку от этого все так же не было, поэтому она забрала его обратно.
Ничего лучше не придумала, как обнять его крепко-крепко и упереться ногами в землю. Даже получилось остановить, правда, ненадолго — медленно, но ноги солнечной заскользили, и он продолжил идти, толкая ее перед собой.
— Гинтар, я знаю, ты где-то там и слышишь меня. Пожалуйста, очнись, — сквозь слёзы заговорила Валанди, все ещё не теряя надежды спасти его. — Ты можешь справиться с зовом сирен, я в тебя верю. Прошу, услышь меня, услышь зов моего сердца. Я люблю тебя.
Валанди отпустила его, делая шаг назад, и улыбнулась ему самой счастливой улыбкой, вспоминая лучшие моменты, проведенные с ним.
Гинтар шёл, даже не отмахивался. Ему было плевать на помехи. Он доберётся! Доберётся… добер…
«Они зовут меня, я не могу не слушать, не могу не идти. Я скоро буду, мои королевы. Я уже здесь, дождитесь меня. Я приду, и вам не будет грустно. Я с вами, мои королевы. только дождитесь… Кто ты? Почему ты останавливаешь меня? Мне нужно идти, мои королевы ждут. Гинтар… Кто это? Почему ты обращаешься ко мне? У меня нет имени. Я служу лишь для своих королев. Сирены… красивое слово. Мои королевы — сирены… Звучит красиво, но королевы — лучше. Мои богини, мои… Отчего? От чего? Я не сплю. Мне нужно бежать, не стой на пути. Песня? Да, она так печальна. Мои королевы плачут… Как я мог это допустить? Моим королевам так одиноко, мне нужно бежать к ним! Отчего же плачешь ты? Ты красива. Тебе бы в пору стоять у ног моих королев. Нет, ты могла бы стать одной из них. Так спой песню, моя новая королева. Призови меня. Я уже тут. Я слышу тебя. Но ты не поешь. Но твой голос… он красив. Можно без песни, просто говори, моя королева. Говори. Я здесь, чтобы утереть твои слезы… Я вытираю их… Ты улыбаешься. Да, моя королева, не грусти. Мой долг быть твоей улыбкой. Я твой шут, я арлекин, я тот, кто должен заставить тебя улыбаться. Моя королева… Моя Валанди…»
Гинтар улыбнулся, смотря на солнечную, держа в руках её щечку, пока глаза медленно, но верно прояснялись.
Валанди заплакала только уже от счастья. Очнулся! Она обхватила его руки своими и все продолжала повторять его имя, не в силах сдержать эмоции. Потянулась к его лицу, видя, что он наконец-то смотрит именно на нее, а не куда-то сквозь.
— Нужно скорее увести тебя отсюда. Идём, — испугавшись, что это прояснение временно, она потянула его подальше от проклятой песни. При этом она не переставала что-то говорить, боясь, что, если замолчит, он опять начнет слушать песню.
И он даже сам пытался говорить:
— Они… они меня настигли на берегу. От них не спрятаться…
И пока Валанди шла, она услышала облегченный выдох. Пусть мысленный, но всё же.
«Молодец, девочка, — и будто он слышал Гина, добавил: — Ищите морских. Они должны вам предоставить защиту от этих тварей. И… солнечная, не говори Гину, что это за кольцо», — и сколько мольбы было в этом голосе, сколько отчаяния и… усталости. Ему ведь тоже было тяжело колдовать на таком расстоянии, да еще и без контакта, а лишь с помощью кольца. Спасали лишь родственные узы. Сектар больше не отвечал. Что с ним могло стать? Непонятно.
Гинтар слушал её, слушал только свою королеву, но он не мог заглушить пение… Оно так красиво, так прекрасно… Они одиноки… Нет! Валанди! Его прекрасная солнечная жива, не утонула! Нужно думать лишь о ней, слушать только её, пусть голос и был словно слишком далеко, и доносилось слабое эхо. Нет, нужно слушать, нужно прислушиваться.
— Говори, милая… Прошу, говори, не замолкай…
— Не замолчу, если это поможет тебе, я буду говорить вечность, пока не потеряю голос, и даже тогда найду способ говорить, ещё попросишь заткнуться, — она сняла кольцо, пряча его в карман, и немного ускорила шаг. — Историй у меня много, сейчас расскажу, как познакомилась с Фридом и Треном, братьями-искателями. Дело было в Ниварне, охотилась я за картой, которая якобы указывала путь к пещере, где давно затерялся огромный рубин. Оказывается, та парочка тоже позарилась на это сокровище… — и она много говорила, рассказала ещё не одну историю о своих приключениях, как нашла свой кинжал и узнала о «Когтях Бальзура» — вот о них она точно могла говорить бесконечно — и даже когда во рту пересохло, не замолчала.
Они шли… шли наугад, но главное — от моря. И это привело их к цели. Впереди послышались голоса, смех, чьи-то шаги. Но нет, это не сирены! Там были и мужские голоса, где-то вдали, за деревьями.
Гинтару стало легче. Быть может, прекрасные убийцы не рисковали петь для морских эльфов — чем ближе они подходили к возможному месту встречи, тем тише становилась песня. Постепенно Гинтар выпрямился, шел увереннее, крепче сжимал Валанди, но
