Шрифт:
Закладка:
3. Объективный. Объективное (182); объективная диалектика (224); все эти науки суть одинаково реальны и объективны (223).
объяснение (объяснять)1. Выясняется и вся социальная природа слова, необъяснимая и загадочная при обычных точках зрения (192). Все знают, что «слово – орудие общения». Но только феноменолого-диалектическое исследование может разъяснить этот факт до конца (194).
2. Я не могу быть гуссерлианцем в такой мере, чтобы относиться ко всякому «объяснению» как к чисто натуралистическому; признать, что всякое «объяснение» натуралистично, чудовищно; «объяснение» не обязательно есть натурализм, есть «объяснение» – не психологическое, не метафизическое, но чисто смысловое же. И вот это смысловое объяснение я и вижу в диалектике (40). И если она (т.е. диалектика. – В.П.) не просто феноменология, она обязана дать не только описание раздельно данных моментов «смысла», но – объяснить смысл во всех его смысловых же связях, во всей его смысловой, структурной взаимосвязанности и самопорождаемости. Надо одну категорию объяснить другой категорией, так, чтобы видно было, как одна категория порождает другую, и все вместе – друг друга, не натуралистически, конечно, порождает, но – эйдетически, категориально, оставаясь в сфере смысла же (40 – 41).
3. Всмотримся, прежде всякого объяснения, научного, метафизического или какого бы то ни было иного, в самую сущность ощущения. В чем должно заключаться феноменологическое описание, чуждое всякого «объяснения», этого универсального явления? (89)
4. Всякое знание и всякая наука есть не что иное, как знание и наука не только в словах, но и о словах (173).
одиночествоА то, что имя есть жизнь, что только в слове мы общаемся с людьми и природой, что только в имени обоснована вся глубочайшая природа социальности во всех бесконечных формах ее проявления, это все отвергать – значит впадать не только в анти-социальное одиночество, но и вообще в анти-человеческое, в анти-разумное одиночество (41).
одно1. Мы имеем некое неопределимое и ни от чего не отличное чистое одно. Одно, чтобы быть, предполагает иное, меон, причем, конечно, это не меон вообще, но именно иное одного, не-одно… Вот это до-сущее число и есть то, что является результатом меонизации чистого, одного (160). Нужно все схемно-морфные моменты подчинить более высокому и общему смыслу, чтобы получилась определенная вещь. Нужен момент эйдоса в узком смысле этого слова. Это момент идеально-вещной, или категориальной определенности эйдоса. Тут выдвигается категория единичности, одного (125). «Одно» требуется как абсолютное тождество и абсолютное различие во всем, так что действительно получается индивидуальная координированная раздельность, или смысловая картинность (135 – 136); «одно», полагаясь и воплощаясь, даст эйдос (152).
2. Пусть мы имеем десять карандашей. Они все разные, но они все – карандаши, т.е. нечто одно. Карандашность везде одна и та же, т.е. смысл, эйдос карандаша везде один и тот же (186). Лица, воспитанные на абстрактной метафизике и формальной логике, никогда не поймут, как этот шкаф сразу, одновременно, в одном и том же отношении есть и единое, и многое. Но именно один и тот же шкаф и един, и множественен, один и тот же шкаф есть и целое, и части, один и тот же шкаф есть целое, не содержащееся в отдельных частях (ибо каждая часть не есть целое) и в то же время только в них и содержащееся (ибо не может же шкаф находиться сам вне себя) (43).
окрашиваться (окраска)1. И потому обычное его (т.е. человека. – В.П.) мышление – не чистое, но в той или другой мере текучее, т.е. окрашенное телом и ощущениями (179).
2. Различна будет и окраска получающейся диалектики природы или истории (208).
3. Тогда соответствующим образом окрашивается и взятый эйдос (189 – 190).
ономатический (ономатодоксия)Ономатодоксия (122); если физическая, органическая и сенсуальная энергии, порождающие в инобытии – звук просто, органически-физиологический звук и, наконец, животный крик, не знают имени, не имеют имени, глухи и немы к себе и к другому, то – эти энергии суть энергии гипо-ономатические, подобно тому как перцептивная, имагинативная и когитативная, как в той или иной мере пользующиеся именем в отношении себя или иного, должны быть названы ономатической энергией (105); схема, топос, эйдос и символ – четыре необходимых лика, в которых является наименованная сущность. Это разные степени ономатизма (128); остается еще одна стадия ономатической диалектики инобытия, без которой все здание инобытия разрушилось бы в мгновение (101). Гипер-ноэтический, будучи и вообще супра-интеллигенцией, есть момент и гипер-ономатический (105); ономатическое ощущение (97).
онтология (онтологический, онтический)1. В имени – средоточие всяких физиологических, психических, феноменологических, логических, диалектических, онтологических сфер (53).
2. Только символизм спасает явление от субъективистического иллюзионизма и от слепого обожествления материи, утверждая, тем не менее, его онтологическую реальность (128). От всех этих трех «онтических» моментов эйдоса-схемы, топоса и эйдоса в узком смысле – коренным образом отличается символ (126).
3. Мышления касается много наук и прежде всего – феноменология и логика, а также и онтология (54).
4. Онтология – наука о бытии. Но ведь нет никакого бытия вне эйдоса. То, что мы говорим и мыслим о бытии, и есть его эйдос; все науки и есть не что иное, как отделы онтологии. Феноменология – онтология. Мифология, диалектика, морфология и аритмология – онтология. Мифологическая и ноэтическая логика, механика и математика – онтология. Аноэтическая логика, логика творчества и выражения – онтология; онтологии нет как особой науки наряду с мифологией или диалектикой. Это все разные конструкции онтологической же системы, и все эти науки суть одинаково реальны и объективны; без них нет ни науки, ни слова и мысли, ни науки слова и мысли о бытии… Онтологии не существует помимо вышеуказанных наук (223). Если о «вещах в себе» не может быть никакой науки, то это значит, что единственное бытие, знакомое Канту, – бытие субъекта, и что онтология для