Шрифт:
Закладка:
Кажется, мне удалось мимоходом перечислить свои кинематографические принципы, если же вы вздумаете проигнорировать мои ненавязчивые пожелания, то я (если буду жив) натравлю на вас моего лондонского агента Елену Уокер, женщину отважную и воинственную, чьи боевые навыки вполне могут реализоваться в акте разрывания ваших деловых тел на мелкие клочья. Если же я не буду жив, то натравлю на вас какого-нибудь микроскопического и пушистого ангела, который будет болезненно покусывать мочки ваших ушей своими светящимися, но острыми зубками – и так всякий раз, когда вам придет охота презреть кинематографические заветы Петра Петербурга в деле экранизации данных записок.
Пригласительная открытка на выставку «Гипноз» в галерее «Риджина». 2003
Переходы от реалистических эпизодов к фантасмагорическим должны быть резкими, капризными и не обоснованными никакой зримой логикой. Что же касается актера, исполняющего мою роль, то я представляю себе долговязого и худосочного англичанина с постным, но совершенно незапоминающимся лицом, вовсе непохожего на меня – и уж конечно никто не потребует от вас искать актера с разбегающимися в разные стороны зрачками!
Всего вышеперечисленного вы не найдете в фильме «Гипноз», и всё же в отношении этого фильма я пребываю в том инфантильном самообольщении, о котором упомянул выше, пребываю в объятиях той фантазматической гордыни, которая, пожалуй, присуща Петру Петербургу более чем кому-либо еще из коллектива моих субличностей. И эта гордыня, это самообольщение заставляют меня настаивать на том, что данный фильм (хотя он, в общем-то, никому не известен и никакого фурора не произвел) – это нечто вроде кинематографической классики. Ну и прежде всего я настаиваю со всей пылкостью, со всем маразматическим упорством, на какое я способен, что это – произведение киноискусства, что это именно фильм, а никакое не видео, не видеоролик и уж тем более не какой-нибудь там сраный видео-арт! К видео-арту я всегда относился и продолжаю относиться с колоссальной прохладцей и никогда не осмелился бы предложить изделие из этого разряда своему уважаемому другу Юргену для столь знаменательного мероприятия, каким обязана была стать выставка «Берлин – Москва».
Фильм (первый в крайне короткой гирлянде отснятых мною, точнее Петром Петербургом, фильмов) весьма минималистичен и состоит из шести эпизодов. В каждом эпизоде задействованы девушка и мужчина, то есть всего в фильме участвуют двенадцать актеров, шесть девушек и шесть мужчин, хотя, возможно, в данном случае эти люди являются не столько актерами, сколько подопытными в поставленном эксперименте. В каждом эпизоде мы видим лицо девушки, перед которой неподвижно стоит обнаженный мужчина. Член мужчины находится на уровне девичьего лица. Что же касается лица мужчины, то его не видно – мы видим только член и нижнюю часть живота. Девушка также пребывает в неподвижности: она пристально смотрит на член стоящего перед ней человека. В начале каждого эпизода член находится в спокойном, невозбужденном состоянии. Задача девушки состоит в том, чтобы «поднять» член взглядом, привести его в стоячее эрегированное состояние. При этом, согласно условиям эксперимента, она не должна предпринимать никаких действий – она не должна прикасаться к телу мужчины, она не раздевается, не смотрит ему в глаза, не совершает никаких эротических жестов или же гримасок, короче, не производит ничего возбуждающего. В ее распоряжении одно лишь средство воздействия – взгляд, сфокусированный на члене. По идее она должна зарядить свой взгляд, послать члену некий импульс, который заставил бы его возбудиться и войти в состояние эрекции. Таковы условия эксперимента. Это в данном случае и есть гипноз: девушка гипнотизирует хуй взглядом.
Хотя при этом постоянно остается открытым вопрос: не является ли она сама загипнотизированной тем процессом превращения пениса в фаллос, который разворачивается в эпицентре ее сосредоточенного зрения? Когда хуй наконец встает (что занимает различный отрезок времени в каждом из шести эпизодов), сценка обрывается и начинается следующая, где происходит то же самое, но уже с другой парочкой.
Фильм черно-белый, окрашенный в тона легкой сепии, что сообщает происходящему некоторый retro-flavour. В качестве звука использована виолончельная музыка Телемана. Я с самого начала, обдумывая замысел этого фильма, представлял себе звук виолончели – в нем присутствует некое телесное нагнетание, да и вообще виолончель крайне физиологична (если не сказать порнографична), но при этом в этой барочной музыке присутствует то, что и в целом пронизывает собой весь дискурс барокко: алхимическая возгонка телесных фактов до состояния многозначительных абстракций. Следует отдать должное Фрейду, который произвел радикальную редукцию в театре символов: всё означает собой гениталии. Однако из этого логически вытекает и обратное: гениталии обозначают собой всё. Энергия
