жертва, которая окончательно погубит некогда великую торговлю тканями. В самом городе бреши в стенах были спешно залатаны. Плотники трудились, укрепляя стены выступающими деревянными боевыми галереями, с которых можно было сбрасывать камни на штурмующих. На вершине всех главных ворот были установлены пушки, стреляющие картечью или ядрами. Обороной руководил фламандский дворянин Питер ван дер Зипе с отрядом, набранным в основном из фламандских солдат герцога Бургундского. Но костяк сопротивления составлял местный патрициат, дворянство окрестностей и население города, которые были вооружены и обучены за несколько дней до прибытия англичан, заняв свои посты с яростной решимостью[695].

Хотя основная часть осаждающей армии переправилась через Ла-Манш вместе с Диспенсером, именно люди из Гента взяли на себя ведущую роль в осаде. Они были гораздо лучше оснащены, чем их союзники, и имели больше опыта ведения осадных войн в сложной, болотистой местности восточной Фландрии. Те немногие здания, которые еще остались за пределами Ипра, были укреплены и вооружены артиллерией. Вокруг города были вырыты траншеи, которые через равные промежутки времени были укреплены деревянными фортами. Вдоль стен были вырыты мины. Перед главными воротами были поставлены огромные камнеметы, которые постепенно превращали их в руины. Отряды инженеров-гидротехников трудились над отводом местных ручьев от города и осушением рвов перед стенами. Рабочая сила и материалы были реквизированы по всей западной Фландрии. Были построены большие деревянные понтоны, чтобы штурмовые группы могли подойти к основанию стен. Защитники сделали все возможное, чтобы воспрепятствовать этим усилиям. Вылазки из города поджигали осадные сооружения противника. Мины были захвачены и уничтожены. Ремонтные бригады работали по ночам, чтобы устранить повреждения, прежде чем рассвет принесет новый шквал камней, обрушивающихся на стены и ворота. Но продвижение осаждающих казалось неумолимым. В течение двух недель поставка припасов в город была прекращена. Оба кольца рвов были осушены и частично заполнены древесиной и щебнем. Основные бои развернулись в северном секторе вокруг ворот Диксмюде и Боэзинге. На рассвете 24 июня, в середине летнего дня, семь понтонов были переброшены на место между этими двумя воротами. Англичане собрались на них и попытались подняться на стены с помощью лестниц, но были встречены шквальным фланкирующим огнем из пушек, установленных на обоих воротах, и понесли страшные потери, прежде чем в конце концов прозвучал сигнал к отступлению. Это был первый зафиксированный случай, когда это огнестрельное оружие сыграло решающую роль в обороне укрепленной крепости. Через несколько дней после этого поражения англичане повторили попытку. Штурмовые отряды подошли к стенам с севера и юга. На этот раз от картечи, ядер и стрел их защищали четыре огромных деревянных укрытия на колесах. Но не успели они достичь основания стен, как вылазка из города атаковала их укрытия и заставила отступить. При этой попытке штурма было потеряно пятьсот человек[696].

Неудача этих штурмов стала поворотным пунктом кампании. Осаждающие понесли большие потери под стенами. В последующие недели многие из них умерли от болезней, так как дизентерия распространилась по их лагерю, где по меньшей мере 20.000 человек были сосредоточены в обычных антисанитарных условиях. Припасы быстро истощались. Но, что еще хуже, сообщения о легких победах и больших трофеях в первую неделю кампании соблазнили большое количество англичан принять крест и присоединиться к армии. Они слышали сообщения о том, что Ипр вот-вот падет, и хотели принять участие в разграблении города. Подавляющее большинство этих людей были бесполезными болтунами: лондонскими слугами и подмастерьями, смутьянами и преступниками, беглыми священники, в общем людьми без опыта войны. Многие из них прибыли даже не имея оружия и взяли с собой не больше еды, чем им требовалось для переезда на континент. Диспенсер был совершенно не в состоянии управлять ситуацией. Моральный дух армии рухнул. Епископ и его люди обменивались резкими словами, а по углам раздавались еще более резкие замечания. Начались ссоры по поводу распределения добычи. Сообщалось, что епископ присвоил три бочки золота для собственных нужд. Сэр Томас Тривет, один из немногих капитанов, которому удалось заработать деньги во время осады, почти наверняка получил их в результате дальних рейдов в северную Францию, но многие считали, что он торговал с защитниками. Вновь прибывшие из Англии, сильно разочарованные тем, что они нашли в лагере Диспенсера, дезертировали тысячами, а многие из первоначальных войск ушли вместе с ними. В Англии начали распространяться пагубные рассказы о некомпетентности Диспенсера и разногласиях среди его людей[697].

Тем временем положение английской армии становилось все более неуверенным, так как французы продвигали свои собственные планы по повторному вторжению во Фландрию. В конце июня, после месяца интенсивного призыва, войскам было приказано собраться в местных центрах сбора по всей Франции в последнюю неделю июля. В Вестминстере за этими событиями следили с тревогой, смешанной с определенным удовлетворением среди тех, кто всегда считал епископа Норвичского жалким любителем. Примерно в конце июня Совет предпринял еще одну попытку вырвать у него контроль над армией. Совет предложил отправить во Фландрию графа Арундела в качестве королевского лейтенанта и предложил Диспенсеру передать ему командование. Но Диспенсер, всегда ревнивый к своей власти и недоверчивый к своим капитанам, прислал уклончивый ответ, который был истолкован как отказ и Арундел остался в Англии[698].

В последнюю неделю июля 1383 года епископ Норвичский, осознав масштаб французских приготовлений, обратился к переговорам. Он объявил местное перемирие и послал в город гонца, чтобы предложить защитникам условия капитуляции. Он обещал, что их жизнь и имущество будут в безопасности, если они сдадутся. В противном случае весь город будет превращен в пепел, а его жители перебиты. "Убейте своих капитанов! Подумайте о будущем!" ― кричали фламандские союзники Диспенсера через рвы. Делегаты города вышли к палаткам епископа, где их угощали вином и вишнями, произнося поочередно льстивые речи и издевательские угрозы. Внутри стен ситуация ухудшалась. Защитники были истощены, а их запасы были на исходе. Немногочисленные ручьи, которые все еще протекали через город, застоялись и загрязнились. На улицах воняло нечистотами. В конце концов, было достигнуто предварительное соглашение, по которому город согласился сдаться 20 августа, если до этого времени он не получит помощи от короля Франции. Но либо жители города отказались ратифицировать это соглашение, либо их капитаны отреклись от него. Ясно только то, что 30 июля 1383 года переговоры были внезапно прерваны. Епископ поднял руку, когда горожане покидали его, и отлучил их от церкви именем римского Папы. Проректор аббатства Сент-Мартин, который был таким же верным сторонником Урбана VI, как и Диспенсер, в ответ обратился к тому же Папе с жалобой на действия его легата. Когда делегация возвращалась в город, епископские знамена были развернуты, чтобы показать, что перемирие закончилось[699].

2 августа 1383 года Карл VI принял Орифламму от аббата Сен-Дени и на следующее утро отправился на север