На некоторое время коридор заволокло дымом.

— Уходим, живо, – повторил свой приказ командир. Поворачивая свою голову в сторону нужного им прохода, краем глаза он успел заметить вылетевшее из завесы нечто, фиолетового цвета и плотной текстуры, оно пролетело там, где еще доли секунды назад был Гранит, вовремя заметивший угрозу, он, не раздумывая совершил кувырок в сторону, пропуская над собой неопознанный объект, который на полной скорости врезался в лежащего неподвижно Ломагина. Плотный комок, при соприкосновении с объектом расплескался во все стороны, намертво прибывая к полу невезучего парня.

— ПАУТИНА, ЭТИ СУКИ КИДАЮТСЯ ПАУТИНОЙ! — Заорал Гранит, уперев приклад оружия в плечо он открыл огонь по тому месту откуда вылетела липкая субстанция. Выпущенные пули бессильно выбили бетонную крошку, не встретив на своём пути противника.

— Дерьмо, он ещё и прыгать умеет, — паук, судя по всему, обладающий каким-то зачатком интеллекта оперившись на задние лапки, совершил ловкий прыжок на противоположную стену. От остальных особей его отличало не только умение прыгать, но и строение тела. Вместо четырёх глаз, он имел двенадцать, первая пара глаз расположенная прямо над педипальпами особенно сильно выделялась своими размерами, да и сами педипальпы были больше похожи на острые жвала для разрывания плоти, чем на конечности для удержания пищи. Промазав по врагу, Гранит только и успел вновь крикнуть:

— БЕРЕГИСЬ!

Брюшко паука дернулось, выстреливая вперёд ещё одним комком паутины, покрытой к тому же, каким-то ядом. Не дожидаясь результатов попадания липкой субстанции, паук, споро передвигая своими конечностями, совершил поистине гигантский прыжок вперед, влетая в построение солдат. Видя, как удлинённые передние лапы, увенчанные острыми когтями, приближаются к нему, Гранит быстро подался назад. Находясь в падении, он зажал курок, осыпая врага градом свинцовых пуль. Горячие гильзы водопадом падали прямо на лежащего на спине мужчину, с ног до головы, забрызганного прозрачной кровью членистоного. Шустрая тушка членистоного испустившего дух еще в полете тем не менее смогла захватить с собой на тот свет одного из солдат. Разрезав на две части зазевавшегося Червя, паук на полной скорости врезался в опутанного паутиной Ломагина снося его вместе с собой вперёд.

— РЮКЗАК, ВОЗЬМИТЕ ЕГО РЮКЗАК! — Не склонные к рефлексии солдаты, с безразличием встретили смерть одного из своих, больше занятые отстрелом пауков. Резво вскочив на ноги, Гранит подбежал лежащему в огромной луже крови Червю. Быстро стащив со своего товарища рюкзак, и ничуть не заботясь о судьбе Ломагина погребённого под тушей паука, он побежал к своей группе. Девять бойцов, словно спринтеры рванули вперед, безжалостно истребляя всё живое что встречалось им по пути, дым, исходящий от огня, начинал уже полноценно властвовать в коридоре, затрудняя обзор.

Во всей этой неразберихе, и стрельбе, судьба одного человека, никого не волновала, к тому же Ломагин был всего лишь побочной целью, и его потеря могла вызвать лишь краткий миг сожаления у ученых корпорации, лишившихся интересного образца.

«…»

Ломагин возвращался из беспамятства с большим трудом, он словно пытался выбраться из глубокой трясины, с каждым шагом желающей засосать его на всё большую глубину. Перед тем как провалиться в беспамятство, он слышал ставшие за последнее время вполне привычные звуки, переговоры солдат, грохот выстрелов, звук падения тел. Сейчас же, стоило ему только прийти в себя, он почувствовал совершенно другое, все звуки перебил треск огня. Будто этого мало, ко всей палитре и без того неприятных ощущений добавилось жжение по всему телу, особенно сильно горело лицо, измазанное какой-то жидкостью по ощущениям больше похожей на слизь. Невольно попытавшись пошевелить своей рукой чтобы стереть едкое вещество со своего лица, Ломагин заорал от боли, пронзившей его живот. Беспорядочно водя своей рукой по телу, он смог нащупать острый предмет, застрявший в брюшной полости.

Попытавшись сделать глубокий вздох и успокоиться, он закашлялся от попавшего в его легкие дыма. Каждый раз, стоило ему кашлянуть, как его тело тут же содрогалась от нового приступа боли, не выдержав мучений, Ломагин схватился за острый предмет своей рукой, потянул его в сторону, совершенно не задумываясь о последствиях, и не обращая внимания на боль в тотчас порезанной руке. Очередной пронзительный вскрик, и острый коготь, застрявший в его теле, был отброшен прочь. Кровь, получившая путь наружу, не успела покинуть пределы его тела, закупоренная заполонившей рану слизью, вытекшей из тела паука.

“Нужно сваливать, сейчас же.” – Билась в голове Ломагина одна и та же мысль. Но что он мог поделать в такой ситуации, его тело было чем-то придавлено, он мог управлять лишь своей правой рукой, да и та постепенно начинала неметь, грозя вот-вот повиснуть безвольной плетью.

Дотянувшись до своего лица, дрожащей, как у старика рукой, он наконец смог снять с век излишки слизи. Открытые глаза резануло болью, все предметы вокруг него были затянуты дымкой, перед глазами будто нависла пелена. Усиленно моргая, он пытался разглядеть, что же его придавило и увиденное заставило его содрогнуться и скривиться