Шрифт:
Закладка:
— А ты чего там расселся? — спросил я его. — Поспал бы?
— А я про девушку ту, Марину, всё думаю. Как думаешь, может мне Александра Викторовича за неё попросить?
— Слав, а ты не влюбился часом?
Даже в полумраке вечернего леса было видно, как потемнели его щёки. Он отвернулся.
— Слав, ты чего? Или я прав?
— Да не знаю я, честное слово! Сам не могу понять, что со мной происходит!?
— Ну, если по симптомам судить, то только одно — то самое бредис влюблёнис. Не веришь? Можешь сам у военврача спросить — он тебе то же самое скажет.
Но поболтать о любви нам не удалось — запыхавшийся Кудряшов позвал меня к командиру.
***
В штабе меня встретили оба Саши: Бродяга молча протянул кружку с ароматным чаем, а Фермер пару секунд разглядывал меня, затем сказал:
— Всё, Тоха, кончились игрушки… Начинаем работать как взрослые!
— А что, мы детством всю эту неделю страдали? — спросил я.
— Так точно, детством. Никакого планирования… Так — беспорядочные, хоть и болезненные, укусы. Мы с Шурой тут помозговали, — кивок в сторону Бродяги, — и накидали программку…
— А от меня что требуется? Ну, кроме чёткого выполнения программы?
— Инициатива и консультации исторические! Вообще-то, мы с товарищем чекистом считаем, что уже пора создавать отряд нормальный. Как базу и прикрытие… Как считаешь, майор наш командование потянет?
— Тебя военная сторона интересует или человеческая?
— Про военную я и сам знаю, человеческая, конечно. Ты же с ним почти всё время трёшься…
— Потянет. Он — чуткий, да и опыта ему не занимать, тем более что за последние пару недель он инициативности и нешаблонности от нас нахватался по самое не балуйся…
— Ну и прекрасно, а то нам уже давно, помнишь, как в рекламе говорили? «Пора выйти из тени!» — и Шура весело подмигнул мне.
— А с планом познакомите?
— А как же! Только давай сначала на хутор смотаемся… Хочется нам на старосту твоего поближе посмотреть. А уж по результатам и план дошлифуем. А сейчас… Давай, поднимай Бухгалтера, Кудряшова и Юрина. И подготовьте интендантский тарантас.
— Слушаюсь, товарищ майор!
***
Третий раз за сутки подъезжая к хутору, я терзал себя размышлениями о том, что же там такое «недетское» придумали наши командиры: «Вроде воюем мы, по меркам сорок первого года, неплохо. Связь с нашими наладили. Немцам, как можем, пакостим. Чего ещё-то?»
Остановив мотоцикл перед воротами Акимыча, я требовательно бибикнул. Как по мановению волшебной палочки створки распахнулись, и сам хозяин вышел нам навстречу. Зарулив на двор, я выключил движок и, отправив Славу с Кудряшовым сторожить подходы к хутору, с удовольствием стал наблюдать за встречей «высокого начальства».
Первым с водительского места выбрался Бродяга, обряженный в форму немецкого унтер-офицера. Обойдя машину, он предупредительно открыл дверь пассажира и отступил на пару шагов в сторону. Наш командир был великолепен! Встав во весь свой немаленький рост, он вышел… нет, тут это слово не подходит! Он в ы д в и н у л с я из машины! Правда, с учётом того, что немец подходящих габаритов нам пока не попался, Шура был одет в простой мотоциклетный плащ, с прицепленными к нему майорскими погонами, но выправка кадрового военного вкупе с внушительными габаритами создавали необходимый образ высокого армейского начальства. Даже то, что из-под плаща выглядывали камуфляжные штаны, и высокие шнурованные бутсы вместо сапог нисколько не смущало командира. Небрежно козырнув старосте, Саша сделал приглашающий жест в сторону дома.
Слегка обалдевший Семён Акимович вздрогнул и бросился к дому, стараясь опередить важного гостя. Следом за ними пошёл и Бродяга.
Я же, нажав на тангенту, проверил связь с выносным постом:
— Арт вызывает Бухгалтера.
Спустя несколько секунд (ну ещё бы, как пользоваться «Алинкой» Славе объяснили дай бог полчаса назад) послышался ответ:
— Бухгалтер в канале. Всё в норме.
Успокоенный, я пошёл в дом.
Первое, что я заметил, было то, с каким подчёркнутым вниманием Акимыч слушал нашего командира. Только что по стойке смирно не стоял!
— Вы, товарищ Соломин, хорошенько всё обдумайте. Я вас не тороплю. Пяти минут хватит? — вещал Шура.
— Так точно, гос… товарищ майор! — и Акимыч действительно вытянулся по стойке «смирно»
— «Вольно», товарищ… — и Саша вопросительно посмотрел на старосту.
— Поручик Изюмского гусарского генерала Дорохова полка! — с некоторым вызовом отрапортовал Акимыч.
— Ну а я, — и Фермер на секунду задумался, — полковник Куропаткин, это — если по армейской табели считать. Командир партизанского соединения. Вы присаживайтесь… поручик. Разговор, долгим будет.
— Это что же, советская власть по стопам Дениса Васильевича решила пойти? — спросил староста, присаживаясь на лавку.
— И что в этом плохого? Война-то Отечественная… — ответил за командира Бродяга.
— А вы, стал быть комиссар?
— Это для вас пока не важно, — ушёл Шура-Два от прямого ответа, — Вы меня не стесняйтесь, говорите смело.
— Стал быть не комиссар — чекист… Или гэпэу?
— Вы, Степан Акимович, лучше бы не моей ведомственной принадлежностью интересовались, а о деле думали, а то три минуты уже прошли… — осадил Бродяга старого (хотя это как посмотреть!) вояку.
— А чего время-то тянуть? Согласен я!
— Вот так, прямо и согласны? — переспросил Фермер. — Даже если мы вас попросим немецкую комендатуру заминировать?
— А что же… И на это согласен! — рубанул староста. — Ежели уж вы, краснопёрые, полковника Давыдова вспомнили, да войну Отечественной назвали, стало быть — дело швах. А про тех скудоумных, что думают про то, дескать, германец свободу нам дать пришёл — мы тут с вами говорить не будем. Уж я германцев и в четырнадцатом и в восемнадцатом повидал, будьте покойны! Так что не за вас воевать буду, да не за политику какую. За Россию!
— Ну, вы, господин поручик и развоевались, право слово… — развёл руками командир. — А насчёт минирования я пошутил. И помоложе найдутся.
— А вы насчёт возраста не начинайте гос… товарищ полковник! Чекист ваш, — в третьем лице упомянул Акимыч Бродягу, — не сильно моложе меня, раба Божьего будет, а по лесам как молодой скачет. Знать не от хорошей жизни… Так что и я сгожусь…
Тут я заметил, что так и стою у входной двери, увлечённый разговором.
— Вы нам на в а ш е м месте нужнее! — отрезал командир. — С транспортом вопрос решили?
Акимыч, (хотя, правильнее было бы сказать, поручик Соломин, так изменился за несколько минут староста!) замялся. Потом прочистил горло:
— Гхм, только три подводы готовы. Больше не успели, товарищ полковник.
— Это сколько на них зерна влезет? Тонна? Больше?
— Пудов по сорок на каждую, — ответил
