Шрифт:
Закладка:
Да, Рагнхильд подобное сходит с рук.
Мало того, ее за это еще и любят!
Закавыка в том, что дядя Юхан подкидывает моей матери деньги. Всегда подкидывал, причем крупные суммы: он просто кладет их ей на счет, и больше мы об этом не заикаемся. Мама об этом молчок. Отцу это не нравится, очень не нравится, так же сильно не нравится, как ему вообще не нравится брат матери. Так мне кажется, во всяком случае. Может быть, в этом и коренится причина его неприязни к дяде Юхану, откуда мне знать, но иногда мне думается, что взрывы ярости, случающиеся у моего отца раз в четыре года, связаны с этими деньгами и с тем, что дядя Юхан и мама очень любят друг друга, хотя они такие разные. Что мы с отцом знаем о них, собственно говоря? Ведь они вместе росли, были сестрой и братом задолго до того, как мама положила глаз на этого сухаря, моего отца.
Ну и, наконец, дядя Одд, брат отца. Дядя Одд родился на двадцать лет позже, и он очень простой, умом совсем не блещет и живет какой‐то иной жизнью, чем мы все. Одд не пропускает ни одного футбольного матча региона, не важно, в каком эшелоне играет команда, – садится себе в автобус и едет на игру то в горы, то вдоль побережья, у него есть шарфы в цветах всех команд, за которые он болеет, а таких много. Он ходит на все самодеятельные спектакли и танцевальные вечера, на все ярмарки и благотворительные базары, он в восторге от всех городских знаменитостей и постоянно звонит на местную радиостанцию. А еще всегда участвует в организуемом городскими энтузиастами сборе мусора.
Одда все любят. Отец тоже, хотя и почти никогда не разговаривает с ним: наверное, чуточку стесняется того, что его младший брат такой простак. Завидев Одда, моя резкая и временами донельзя прямолинейная жена бросается к нему с распростертыми объятиями и восклицает:
– Одд! Как я рада тебя видеть, иди скорей, дай Вибеке тебя обнимет покрепче.
А Одд отвечает:
– Иду-иду, Вибеке, подожди только, сниму куртку и туфли.
Вот и в эту субботу, 14 июня, он тоже так сказал, когда последним появился у нас в четверть четвертого, потому что не успел на автобус после утреннего матча команд юниоров в соседнем селе.
– Не снимай, Одд, не надо, – сказала Вибеке, – мы все в саду.
– Окей, – сказал Одд, – не буду снимать.
Да только он оказался предпоследним.
Вероятно, нежданный гость не торопился.
Вероятно, наблюдал из своего дома за тем, как улица заполняется машинами. Вероятно, стоял себе в доме Хогне и смотрел, как июньское солнце освещает выходящих из автомобилей гостей.
Видел, вероятно, что люди идут в костюмах, в длинных юбках и платьях, видел, как возбужденная ребятня несется к нашему дому с красиво упакованными подарками в руках. Вероятно, стоял там, смотрел, как люди поднимаются к нам на крыльцо, звонят, ненадолго скрываются в доме, а потом через другие двери выходят в сад.
Дa.
Стейнар дождался, чтобы все сели за стол, дал нам какое‐то время пообщаться семьей, а потом уже вышел из своего дома, ступил на посыпанную гравием дорожку, остановился перед живой изгородью, пригнулся и двинулся по нашему газону, неся в руках огромное блюдо с тортом.
Я ветром был, я был землей
столь многим был
чего уж больше нет
Смотрю
на старые фото
Меня не узнать
Перед праздником, пока приглашенные еще не появились, мы отправили детей в магазин за продуктами. Собственно, все было куплено заранее, но хлопоча по дому в ожидании гостей, мы с Вибеке нет-нет да и поглядывали друг на друга.
Мне показалось, что глаза у нее светятся, когда она посмотрела на меня, несшего из подвала стопку тарелок, которые обычно не нужны и потому хранятся там.
Минут через десять я наткнулся на Вибеке в ванной, где она накладывала косметику: волосы у нее на затылке чуточку вспотели, кожа блестела.
Вибеке послала Видара в магазин прикупить лимонада и попросила его взять с собой Эйольфа. Видар вздохнул, мамаaaa, и сказал, что таскать с собой больного Эйольфа мука мученическая. Вибеке возразила, что Эйольфу необходим свежий воздух, и сунула ему сотенную бумажку. Вибеке не заморачивается политкорректностью. Видар воспрял духом.
Вибеке заперла входную дверь, и я прямо в коридоре взял ее сзади. Hа ней было светло-зеленое платье в белую крапинку. Это заняло всего несколько минут; ее позвоночник по‐змеиному выгибался под кожей, и мир был прекрасен.
Откуда ни возьмись, на лужайке в саду стоит Стейнар, губы растянуты в улыбке от уха до уха, в руках блюдо с тортом.
Кажется, никто тогда не успел подумать, что это странно, или что так не делают, – его зычный голос всех нас зачаровал:
– Ну что, приветствую вас от лица соседей – я подумал, что ж я буду куковать в одиночку, если жена с сыном уехали в город, а за изгородью намечается такое пышное празднество?
Расхохотавшись тем своим смехом, когда невозможно не смеяться вместе с ним, он сквозь ошарашенную толпу прошагал прямо к Вибеке, державшей в руках высоченную стопку десертных тарелок, всучил блюдо с тортом Рагнхильд, ничтоже сумняшеся забрал у Вибеке тарелки и принялся расставлять их на длиннющем столе, накрытом нами в саду. При этом он успел обнять и Вибеке, и Рагнхильд, а закончив с тарелками, резко развернулся в сторону Видара, стоявшего в стороне, под сливой, и, упругим шагом направившись к нему, провозгласил:
– Тринадцать лет! Хa! Ну, Видар, ну, приятель, для тебя начинается великая пора! Хотел бы я быть на твоем месте! Поздравляю с днем рожденья!
Не понимаю даже, откуда в правой руке Стейнара вдруг оказался сверток, который он, подойдя ближе, протянул моему сыну со словами:
– Так, безделица от твоих соседей. Лив Мерете и Магнус тоже передают поздравления!
Видар был вовсе не готов к такому вниманию со стороны едва знакомого человека. Сын терпеть не может, чтобы все на него смотрели, его это выбивает из колеи. Бедняга совсем растерялся. Я хорошо знаю, каково это, сам намучился в детстве от застенчивости. Сглотнув, Видар улыбнулся, выдавил из себя большое спасибо и принялся нервно распаковывать подарок.
Стейнар кинул взгляд направо, потом налево, словно игриво подмигивая всем окружающим и завязывая с ними дружеские
