Шрифт:
Закладка:
— За многие годы впервые, — сокрушенно пробормотал тот, не сводя взгляда с трупов.
— А сколько обычно человек в патруле?
— Шесть…
— Смотри, Мараик, князь впервые за долгое время отправляется в дозор сам, причем всего с несколькими людьми. Один из которых — начальник стражи, а значит, с особо приближенными. Что бы ты подумал?
Вывод напрашивался сам собой, Шустер его и озвучил:
— Что князь намеревался с кем-то встретиться на границе и переговорить строго конфиденциально.
— Во-от! И это в тот день, когда как раз прилетаешь ты. Но князь мчится во весь опор не на встречу с много лет назад пропавшим племянником, а совсем в другую строну, в объятья смерти, — по лицу рассуждающего принца скользили ночные тени, что делало его облик значительно старше. — Я бы предположил, что твоему дядюшке нужно было срочно с кем-то поделиться информацией или посоветоваться… И на границе с Ясеневым Лесом я вижу только одного претендента — его захватчика Бериана Морвэна. Конечно, без доказательств, это лишь мои домыслы, но король о них непременно узнает… А сейчас грузите трупы на лошадей и давайте выдвигаться назад.
Обратный путь занял больше времени. Хотя, возможно, потому, что Шустер с непривычки уже изрядно отбил задницу о седло и только и мечтал о том, как оказаться где-нибудь в горизонтальном положении и отрубиться. Судьба «дядюшки» его волновала меньше всего, хотя… если принц прав и князь Серебряного Ручья был в сговоре с убийцами семьи Мараика, не удивительно, что Эванеску дал деру. Тогда он тут был не жилец. Теперь же Шустер со своим опытом, навыками и поддержкой принца, пожалуй, очень даже сможет здесь развернуться. И как будто в подтверждение его мыслей Анарион с усмешкой произнес:
— А ты, Мараик, я посмотрю, везунчик! Не успел на родину вернуться, как на тебя тут же и второй титул, и земли свалились. Что смотришь? У князя две дочери. Если б старшая была замужем, то титул и земли перешли бы ее мужу. А сейчас ты единственный наследник по мужской линии. Так что выезд в столицу на пару дней придется отложить.
В итоге в Ручье пришлось проторчать целых три дня. Разместили Эванеску с его командой, как дорогих гостей, во дворце. Если кто-то и был не согласен, что титул и власть достанутся проходимцу, то, видя явную поддержку принца, высказываться не отважился. С сестрами Мараик встретился прямо перед похоронным обрядом. Младшая — двадцати с небольшим, худая, как соломинка, и неказистая, как подросток, шла сразу за носилками с телом отца. Судя по ее распухшему носу и красным отекшим глазам, все последние сутки она без устали рыдала. Старшая, довольно упитанная грудастая девица, была, с виду всего на пару лет младше Эванеску. Пожалуй, лицо Вестеле, так звали девушку, было очень даже миловидным. Может, еще и потому, что, в отличие от сестринских, ее глаза были абсолютно сухими. Мараик удивился, что столь родовитая барышня до сих пор не замужем. По меркам этого мира Вестеле уже была старой девой. И он не преминул уточнить это у принца. Тот лишь пожал плечами.
— Не хотела. Отвергала всех претендентов. Что тут отец сделает? Заставлять у нас не принято.
Вот оно что. Забавно. Мараику-то показалось, что девица периодически поглядывает на него каким-то странным взглядом. Сначала он это воспринял как интерес к своей персоне, а сейчас задумался, не его ли винит сестрица в смерти отца? Как-то не мечтается проснуться с кинжалом в горле. Хотя зачем такие сложности? Гораздо проще подсыпать какой-нибудь местный стрихнин в еду. И Эванеску пообещал себе вплоть до отъезда питаться в городских тавернах.
Церемония прощания с князем шла долго. Сначала тело на носилках, украшенных цветами, несли через весь город, и к процессии присоединялись всё новые и новые эльфы, каждый из которых клал на покойника свой цветок. Вскоре на носилках образовался целый стог, из которого с трудом проглядывало белое, ссохшееся после смерти лицо.
Носилки в итоге поставили на специально сооруженный постамент на главной площади, вокруг которого собрались знатные эльфийки и так же долго пели какие-то заунывные песни. Мараик уже с трудом сдерживал зевоту, когда наконец цветы убрали и, торжественно отнеся их к реке, пустили по течению. Тело же князя было предано огню, и с того момента, как зажегся факел, до полного затухания пламени вся площадь простояла в мертвой тишине, выражая свое почтение усопшему. А было ли за что его уважать? Мараик опять вернулся к мыслям, не причастен ли был дядюшка к гибели его семьи. Тьфу ты, семьи Мараика, конечно же, последнее дело — настолько вживаться в роль, чтобы начать себя с ней путать. Ему, конечно, нет никакого дела до той истории, но вот если этот Бериан Морвэн решит его устранить… лучше в любом случае действовать на опережение. И хорошо бы с помощью принца получить назад свой бластер и еще кое-какое вооруженьице с корабля…
В итоге все формальности были улажены, Эванеску вручили княжеский перстень-печать и, что более важно, дядюшкины визоплазы. Куда делись его родные за столько лет, естественно, никто не знал. Переложив все дела на управляющего, Мараик заставил остаться в Серебряном Ручье в качестве своего персонального представителя Кацо Ито. Брог же должен был последовать за князем в столицу с ближайшим товарным обозом.
— Мне нужно знать всё, чем дышит эта клоака, — напутствовал Эванеску пилота. — В первую очередь сестрицы, управляющий и тот, кого выберут новым начальником стражи.
— И как я должен это сделать, не слова ни понимая в их чириканье?! — пытался возмутиться Ито.
— Используй глаза, свое обаяние и комм для перевода. Если дело выгорит — заплачу за время на планете вдвойне.
— И на фига тебе твой Ясеневый Лес? Чем Ручей-то плох?
Эванеску, не ответив, пошел к лошадям. Ручей был всем хорош, но Алекс уже отлично понимал, что одного княжества ему мало.
* * *
Документы на перевод в университет приняли у Рейвен сразу и безоговорочно. Дама из комиссии, увидев сперва отличные баллы, воодушевилась, а когда обратила внимание на личные данные студентки, и подавно засветилась от счастья.
— От вас требуется вот здесь подпись, — и она
