Оставив двух друзей в очередной раз выяснять отношения, я направился на нос яхты проверять свой новую маску. Первыми, кому я ее продемонстрировал, были Коля с Сашей. Братья в очередной раз пришли в полный восторг и согласились со мной, что фича очень полезная во всех жизненных обстоятельствах. Дальше настала очередь старших родичей:

— Это что ещё за ерунда такая?

Именно такими словами прокомментировал мой внешний вид царственный дедушка, отдыхающий в компании супруги и князя Пожарского, которые тоже таращились на меня круглыми глазами.

— Маскировка, — хмыкнул я. — Просто планирую сегодня после посещения театра съездить с Соней на свидание.

— У меня два вопроса, — хмыкнул император. — Первый: это ты нас так в известность ставишь, что ночью опять куда-то пойдёшь? И второй: что за ерунда у тебя с лицом?

Объяснения не заняли много времени, и если ответ на второй вопрос всех удовлетворил, то вот насчёт моего свидания возникли новые вопросы:

— А ты только вдвоём с Соней собираешься или планируешь взять кого-нибудь для охраны? — прищурился царственный дед.

— Вдвоём с Соней, — кивнул я.

Император же на это заявил непререкаемым тоном:

— Поедешь только в сопровождении Прохора и Ивана. Тебе все понятно?

Мысленно прикинув, решил, что такая компания мне вполне подходит, и опять кивнул:

— Все понятно, ваше императорское величество!

— Вот и чудно! — казалось, с облегчением кивнул царственный дед, видимо, ожидавший другой моей реакции. — И не забывай, нам сегодня ещё к Гримальди во дворец идти, получать черепа от Бурбонов…

* * *

Поздний обед в нашем ресторане меня, как и всех остальных моих родичей, очень порадовал — традиционные русские салаты, из супов борщ, солянка и рассольник на выбор, на второе пюре, рис, овощное рагу или макароны с котлетами по-киевски или жареной рыбой. Насытившись, поблагодарили поваров, вышли на Золотую площадь, где нас уже ждали автомобили, и буквально через пять минут оказались у дворца Гримальди.

Взаимные приветствия не заняли много времени, как и торжественное вручение мне черепов в чёрных бархатных ящиках — складывалось полное ощущение того, что Бурбоны старались избавиться от черепов как можно быстрее. Процедуру сломал мой царственный дед, толкнувший длинную, проникновенную речугу по поводу того, что злодеи, организовавшие столь подлое и низкое нападение на членов целых четырёх правящих родов, обязательно будут найдены и понесут самое суровое и жестокое наказание. При этом дед суровым взглядом пристально всматривался в лица самих Бурбонов, Гримальди и Медичи, явно при этом провоцируя последних хоть на какие-то эмоции. Представители итальянской королевской семьи, однако, строили суровые лица, согласно кивали и тяжело вздыхали, ничем не выдавая своих истинных эмоций, которые я считывал без труда. Были там и страх, и сожаление, и досада с раскаяньем, и мне неожиданно даже для себя стало итальянцев хоть и немного, но жалко — после общения с папой римским я нисколько не сомневался, что понтифик мог с лёгкостью заставить Медичи пойти ещё и не на такое, особенно с учетом имеющейся в его распоряжении кодлы сильных колдунов.

Перед тем как покинуть дворец Гримальди, я успел поделиться своими эмоциями с родителем.

— Лёшка, ты же понимаешь, что с итальянцев это не снимает вины? — хмурился он.

— Понимаю, — кивнул я. — Но и в полной мере они отвечать не должны.

Родитель изобразил улыбку:

— Сынок, ты только это при них не скажи, когда до конкретного разбора дела дойдёт.

— Отец, — поморщился я, — неужели я давал поводы сомневаться в своей кровожадности?

— С тобой не угадаешь! — Родитель хлопнул меня по плечу. — Сегодня ты у нас головы врагам отрываешь и тела их сжигаешь, а завтра готов всех простить и помиловать.

— Только не в этом случае… Они Вику убили.

— Вот и помни об этом, сынок. Всё, увидимся вечером в отеле, о черепушках позаботится Вова Михеев, а нам ещё здесь поработать надо…

* * *

К компании молодёжи, решившей сегодня вместо пляжа испытать «Харлей Дэвидсон», мы с братьями присоединились уже ближе к четырем часам дня. Очередные покатушки, теперь уже спокойные и вальяжные, закончились у нас ближе к шести вечера.

— Не моё, — с важным видом заявил Николай, указывая на сверкающий хромом американский байк. — Точно не моё. Красивый, тяжелый, громкий, но не для быстрой езды.

— Согласен, — поморщился Александр. — Для разовых выездов и как модный аксессуар сгодится, в остальном же…

Девушки, наблюдавшие за нашей реакцией, улыбались и фыркали, а их общее мнение решила высказать Тамара Хачатурян:

— Просто вы еще не успели окончательно повзрослеть, мальчики, в скорость не наигрались. Вот подрастете, тогда и будете кататься на «Харлеях», если вообще подобное желание останется. Это же касается и ваших «Мазерати». — Она усмехнулась. — А то смотрите, будете передвигаться или в «Волге», или в «Чайке», да и то на заднем сиденье.

Александр гордо выпрямился:

— Так статус обязывает! — Он не выдержал и хмыкнул: — Пока же надо пользоваться своим юным возрастом и брать от жизни всё! Чтобы в старости было что вспомнить!

С Соней мне удалось перекинуться лишь парой слов, предупредив девушку, чтобы она согласовала с отцом и дедом свою ночную поездку под мою полную ответственность и приготовила ту мотоэкипировку, в которой она тогда каталась в Ниццу вместе с Леной Панцулаей.

* * *

В Ниццу я добирался в одной машине с братьями.

— Вот опять, — «разорялся» Николай, — наш Алексей после театра развлекаться будет, а нам придётся всюду старших родичей сопровождать, а потом в номере с ними сидеть!

— Свадьбы ещё эти предстоящие! — присоединился к нему Александр. — Ни погулять нормально, ни девок местных пощупать! Лёха, — он повернулся ко мне, — а ты в курсе, что Умберто с Джузеппе вместе с Вилли, Фрицом и Георгом старшие родичи тоже запретили развлекаться предосудительным образом… Ну, ты понял… И если для Виндзора с его запланированной свадьбой с Изабеллой Савойской и так запреты существовали, то вот для итальянцев и немцев это явилось полной неожиданностью.

— Откуда информация? — насторожился я.

— Джузеппе пожаловался, — хмыкнул Александр. — Видимо, старшие родичи молодых людей не хотят опозориться перед остальными главами правящих родов, находящихся сейчас в Монако.

— Скорее всего, — кивнул я.

А про себя подумал, что дело явно