Однокомнатная квартира отца теперь напоминала кладовку, то тут, то там стояли коробки: пачки памперсов, одноразовые пеленки, влажные салфетки, шприцы, закрытые ампулы с успокоительными, пачки с физраствором. На кухне громоздились бутыли с питьевой водой, какие-то банки, контейнеры, вперемешку чистые и грязные тарелки – сиделка Наталья не успевала помыть всю посуду днем, отец был слишком неспокойным.

– Как он сегодня? – Ольга вошла в комнату и медлила, она специально не смотрела в сторону отца, который лежал на кровати.

– Плохо, – сиделка вышла из кухни, в руках у нее была тарелка с кашей. – Ест он неплохо, вот только опять агрессивный стал, сегодня кинул в меня чашкой с чаем. И еще все время какую-то чепуху несет…

Ольге все-таки пришлось посмотреть на отца – Анатолий Олегович лежал на спине, глаза полузакрыты, по щеке текла слюна.

«Я не могу, я просто не могу на это смотреть». Ольгу передернуло от омерзения, и тут же стало стыдно – разве так можно реагировать на больного человека? В ней теперь постоянно боролись самые противоречивые чувства: любовь и ненависть к отцу, осуждение и жалость к себе, но самым главным было желание все бросить. Отключить телефон, сбежать, исчезнуть и больше никогда этого не видеть. А ведь прошла всего пара месяцев и все самое «веселое» ее только ждет.

– Покормите его, Наташа, подмойте и смените памперс. – Ольга села на диван, на котором ей теперь придется коротать эти бесконечные ночи у отца. – Вы завтра во сколько придете?

– В восемь, – Наталья тяжело вздохнула, – у меня у самой дочь болеет, так что…

Ольга пропустила ее слова мимо ушей, она напряженно думала, как ей теперь жить дальше, в новой реальности. Сиделка работала с восьми утра до восьми вечера, утром надо сварить отцу кашу, дождаться Натальи, вечером ужином она тоже его накормит сама. Ольга должна только мыть грязную посуду, которая скапливалась за день, протирать пол, стирать одежду, выносить мусор.

– У меня дочь болеет, – повторила сиделка, и Ольга наконец-то вынырнула из своих черных мыслей.

– А что с ней? Сколько ей лет? – не поинтересоваться жизнью Натальи Ольге показалось очень невежливо. Человеку, судя по характеру ее работы – ухаживать за лежачими стариками, – в жизни не очень повезло.

– Упала и сломала ногу, – всхлипнула сиделка, – ей тринадцать, сейчас такой возраст, самый опасный, а я все время на работе.

– У них всегда возраст опасный, – вздохнула Ольга, – у меня дочери девятнадцать лет, а тоже глаз да глаз за ней нужен, так что я вас понимаю. Хотя мы можем перейти на «ты», если не против.

– Нет, конечно, я не против, – обрадовалась Наталья, – мне чем проще, тем лучше. У тебя муж есть? Помогает сейчас?

Ольга сморщилась, первый вопрос и сразу попал «в яблочко», сначала она хотела придумать какую-нибудь красивую историю о «занятом бизнесмене Андрее», а потом поняла, что не в состоянии придумывать эту чушь, и ответила правду:

– Муж есть, но он отказался принимать хоть какое-то участие в этом дурдоме, он и дочь живут в нашей квартире, а я теперь буду ночевать здесь.

– Теперь понятно, – Наталья покормила старика, унесла тарелку на кухню и вернулась в комнату со шприцем. – Это успокоительное, я думаю, ему надо поставить укол на ночь. Ты же первый раз с ним остаешься? Укол сама, в случае чего, поставить сможешь?

– Исключено, – Ольга вздрогнула, – я сама ни при каких обстоятельствах не могу воткнуть иголку в живое существо.

– Ну, тогда будем надеяться, что он проспит до утра, – Наталья обулась, – ну, я пошла. До завтра.

– До завтра! – Ольга закрыла за сиделкой двери и пошла на кухню.

На столе стояла гора грязной посуды тарелки, ложки, кастрюля, сковорода, Оля включила горячую воду и принялась за дело. Через полчаса она отмыла кухонный стол и плиту, затем загрузила грязную одежду в стиральную машинку и вышла на балкон покурить.

Ольга спряталась в клубах дыма и на эти несколько секунд выпала из реальной жизни, она просто поглощала никотин и старалась вообще ни о чем не думать.

– Помогите! На помощь! Убивают! – Анатолий Олегович выскочил на балкон так неожиданно, что Ольга просто остолбенела и не могла пошевелиться.

– Помогите! На помощь! – Старик буквально визжал на весь двор. – Она меня бьет! Помогите! Вызовите милицию!

Ольга продолжала стоять как каменное изваяние, Анатолий Олегович в пижаме и босиком метался рядом:

– Помогите! – Он орал так пронзительно, что под балконом уже начали собираться зеваки, люди топтались во дворе и пока вяло обсуждали происходящее.

– Полицию надо вызвать! – Ольга вышла из оцепенения, когда под балконом появились две огромные бабищи и сразу принялись командовать парадом: – Вон тетка стоит курящая, это она бедного старика бьет!

– Да, точно бьет! – закивали зеваки. Уже смеркалось, во дворе зажглись фонари и сочувствующих заметно прибавилось.

– А квартира-то какая?

– Я сейчас полицию вызову!

– Вот баба бесстыжая, издевается над стариком!

– Папа, ты чего? – Ольга схватила отца за руку и попыталась утащить с балкона, Анатолий Олегович пронзительно завизжал, а толпа во дворе угрожающе загудела.

– Папа! Прекрати! Что ты творишь? Пошли в комнату! – Она пыталась уговорить старика прекратить это безумие. – Пошли ляжешь!

Но в Анатолия Олеговича словно бес вселился, он ухватился за перила балкона двумя руками и продолжал взывать о помощи.

Ольга выбежала с балкона и начала метаться по комнате, она понятия не имела, что ей делать дальше, кому звонить.

Пока она в панике не находила себе места, в двери сначала позвонили, а потом уже настойчиво стали стучать.

Ольга кинулась в коридор:

– Кто там? – Голос у нее дрожал, она себя почти не слышала, так как Анатолий Олегович продолжал кричать о помощи из последних сил. – Кто там? – повторила она.

– Откройте, полиция! Немедленно откройте!

Видимо, соседи или зеваки с улицы все-таки вызвали подмогу.

Ольга открыла двери, и ее тотчас скрутил мужчина в маске – он забежал в квартиру первым, за ним еще двое полицейских, следом санитары в белых халатах, самой последней в квартиру вошла щупленькая женщина-врач.

Женщина испуганно озиралась по сторонам.

– Где жертва преступления? – Врач из «Скорой» мялась в коридоре.

– Нет здесь жертвы, – полицейский привел с балкона упирающегося, но уже замолчавшего старика. – Болен он, мне кажется.

– Деменция, – тихо произнесла Ольга, – это мой отец, и он болен.

Мужчина в маске разжал руки и отпустил ее, но Оля продолжала стоять в коридоре у стены. В квартиру заглядывали все новые и новые любопытные лица: видимо, весь подъезд и половина двора решила лично убедиться, что Анатолию Олеговичу ничего не угрожает.