Шрифт:
Закладка:
Где-то в глубине слышались голоса. Противный и гнусавый — ненавистного тара, звонкий и мелодичный — моей Богини. Моей? Нет. Это я ее. Ее вещь. Но она не принадлежит мне.
Стиснул зубы и пошел на звуки. Застал странную картину. Тар и его сопляки хотели прирезать какого-то нелепого мужика, с пухом на голове вместо волос. Богиня же что-то им втолковывала, сердито топая ножкой. Смешная, когда пытается командовать. Слишком уж… земная и обычная в своих эмоциях. Но сила у нее есть, этого не отнять. И я повелся на эту ее слабость и мягкость, и женственность. Но говорят правду: боги нас испытывают и карают за малейшую провинность. Я испытание похотью не прошел.
— Богиня, — обратил на себя внимание, опускаясь перед ней на колено. Это первый раз, когда я полностью признаю ее власть надо мной. И неважно, что все мое существо противится подобному положению. Отныне — это мой удел.
— Ди Сат, — резко отвечает она, очевидно, застал ее врасплох.
— Прибыл в твое распоряжение, Великая! — головы не поднимаю, но слышу как она прерывисто дышит. И для нее, и для меня — находится вместе в одной комнате тяжело.
— Отлично. Встань Веер. Ты и этот… как тебя звать? — обращается она к пушистому мужику.
— Кив, Богиня, — жалобно хрипит он в руках кровожадного тара.
— Ага, ты и Кив переходите в распоряжение уважаемого тара Азория. Будете исполнять все, что он прикажет. За неповиновение — смерть. Это понятно?
— Да, Богиня, — покорно отвечаю ей.
— Да, милостивая! — кивает Кив и его отпускают.
— Хорошо, все свободны. Ди Сат — останься, — командует она. Мое сердце пропускает удар. Что она пожелает еще? Как будет унижать? Кричать? Обвинять? Рой мыслей проноситься за секунду в голове.
— Богиня…, - пытается с ней спорить Азорий, но она хмурит брови и указывает рукой на дверь.
Все уходят, и мы остаемся вдвоем. Как бы мне хотелось исправить то, что натворил. Объясниться! Но боюсь, мне не дадут такого шанса.
Ароситоманхайя ждет, пока стихнут вдали шаги и только потом говорит. Голос ее звенит — то ли от волнения, то ли от сдерживаемой ярости. Не могу понять, что она чувствует и это непонимание отзывается глухой волной раздражения.
— То, что тогда произошло в моих покоях — неприемлемо, Веер. Никогда и ни при каких условиях ты не должен так обходиться с женщиной. Неважно кто она: простолюдинка, знатная или… Богиня, — она чуть спотыкается на этих словах, но потом берет себя в руки. — Уважительного отношения достойны все! Слышишь? — с надрывом спрашивает она, обхватывая себя руками.
Создатель! Какая же она ранимая сейчас! Видят все боги вселенной — я не хотел ее обидеть. Только показать, как меня задевают ее отношения с другими.
— Прости, Великая, — я опускаюсь перед ней на колени, склоняя голову. — Мне нет оправдания, и моя жизнь в твоих руках.
Богиня
Он опустился на колени передо мной, поникнув головой. Снова обида накатила, встав поперек горла горьким комом. Почему все сложилось именно так? Ответа у меня не было.
Сильный мужчина у моих ног вызывал неоднозначные ощущения. Хотелось и убить его, и приласкать одновременно. Черные, как смоль волосы ди Сата были заплетены в неряшливую косу. Раньше подобного за ним не замечала. Всегда аккуратно собранные волосы, дорогая одежда, блестящие камни на рукояти меча. Сейчас же он напоминал безродного служку: белые шаровары, просторная рубаха и простые сандалии. И все эти изменения произошли из-за меня. Хотя нет, что это я? Он сам виноват во всем!
Не зная, что ему еще сказать, развернулась и пошла прочь.
— Богиня, — хриплый голос ди Сата забирался под кожу, заставляя остановиться в нерешительности. — Я клянусь, что больше никогда не причиню тебе боли. Клянусь памятью моей матери!
Я кивнула, не оборачиваясь, и все-таки сбежала. Слишком сильные эмоции он во мне вызывал. И слишком рано для того, чтобы простить и забыть. И уж точно рано — для того, чтобы снова довериться.
Следующие несколько недель я не видела Веера. Обо всех его передвижениях мне докладывал Азорий. Ди Сата поставили мыть храмовый нужник, и как сказал тар — он исправно трудился, правда, не молча и с покаянием, а с руганью и шипением.
Я отвлекалась от грустных мыслей тем, что взялась за расследование смертей в округе. Как выяснилось, из-за набегов отступников-колдунов, вымерли села на окраине империи. Там просто теперь никто не жил. У кого-то отняли жизненные силы фанатики, кто-то же, испугавшись нового нашествия, снялись с насиженных мест и бежали вглубь страны.
Каждый день мне докладывали о новых происшествиях, и масштаб происходящего поражал воображение. Требовались решительные меры по искоренению вероотступников, чем я занялась.
Помимо служек, мне помогали люди императора. Мы планомерно объезжали город за городом, в поисках затаившегося неизвестного колдуна, что возжелал стать богом. Иногда казалось, что мы напали на его след, но он тут же ускользал, оставляя после себя горы трупов.
За это время мы немало спасли людей. Кому-то помогли с переселением, а кого-то — даже удалось вызволить из лап фанатиков. Моя популярность росла с каждой минутой. Старые храмы спешно приводили в порядок: очищали от мусора, устанавливали новые алтари. И ввысь неслись молитвы о моем здравии и процветании. Я не забывала о своей главной цели: напоминала людям и служкам, что все это возможно благодаря нашему Создателю. Впрочем, Бог не давал о себе знать. Надеюсь, что это от того, что я хорошо исполняю свою работу и двигаюсь в правильном направлении.
Под конец первого месяца, я могла с уверенностью сказать: было сделано много, и людям стало легче жить. Помимо храмов я занималась и насущными проблемами жителей. Сразу взялась за обучение девушек — здесь с этим плоховато. Мужчины не считают нужным обучать девочек, предлагая им простую работу служанки, повара, прачки. Но мне попадались умненькие и хорошенькие девушки, что прозябали в ужасных условиях. Мои нововведения принимали неохотно и со скрипом. Для начала, я организовала школу при центральном храме. Разделять на женскую и мужскую не стала. Что уже было новшеством для этого мира. Император, скрипя зубами, согласился на этот эксперимент и дело пошло на лад.
Внезапную поддержку я нашла в лице принцессы. Оказывается, она давно мечтала о чем-то подобном, но боялась сказать отцу. Теперь каждый день она приходила в школу, чтобы давать уроки детям. Кроме меня и ее, образованных женщин можно было пересчитать по пальцам одной руки. Несколько жен высокопоставленных лиц и все. Эти дамочки отказались учить и делиться знаниями, поэтому нам приходилось туго. Под вечер голова отказывалась варить: слишком много встреч, информации, разговоров, задач.
Конечно, я замечала, как принцесса Амайя выскальзывает в конце рабочего дня из класса и бежит в храмовое крыло, в надежде увидеть ди Сата. Мои мальчики исправно докладывали о всех перемещениях на территории храма. Азорий зорко следил за тем, чтобы ди Сат не нарушал правил, и к нему невозможно было подобраться ближе. И все же сама ситуация меня раздражала и напрягала. Чего добивается принцесса? Знает ведь, что отныне ди Сат не мужчина — он слуга Богини. Так зачем провоцирует его? И сама унижается. Была мысль стукануть папаше-императору, но не решилась. Мало ли какие тут порядки, еще запрут дурочку в подвале до конца дней. А где мне новую учительницу искать?
