— Ага, — сочиняя на ходу, подошла к плите, и взяв турку, по памяти стала пытаться варить кофе.

Пока обычный, который пила сама минут пятнадцать назад, но для Исаева у меня был особый рецепт. Ещё когда Анна Захаровна объясняла мне, как управляться с посудомоечной машиной, я заметила на подносе с баночками специй горстку красных жгучих перцев.

Не понаслышке знала, как он обжигает, даже если просто в руках подержать, а уж если разрезать...

Кофе у меня получился, не убежал, и повторяя действия Анны Захаровны, я процедила его через ситечко в маленькую чашку. Этому Медведю на один глоток, зато какой!

Когда всё было готово, незаметно взяла жгучий перчик и отрезав ножом красный кончик провела срезом по фарфоровому краю, а потом и вовсе размешала кофе стручком. После всех манипуляций избавилась от улик. Остатки перца в мусорку, нож в мойку и хорошенько помыла руки, хотя несмотря на все меры предосторожности кончики пальцев ощутимо жгло. Ядрёный перчик оказался, чему я была очень рада, и предвкушая удовольствие от того, как перекосит Исаева, выставила чашечку на стол.

— Толя же со сливками пьёт, — предупредила Анна Захаровна, с любопытством заглянув в чашку.

— Так я сейчас добавлю, — побежала радостная к холодильнику, ощущая себя мультяшной старушкой с крысой.

Села за стол, доведя до ума жгучий напиток, добавив сливок и чайную ложечку сахара по подсказке Анны Захаровны.

Мы с тётушкой Исаева успели обсудить погоду и очередное повышение цен на коммуналку прежде, чем Медведь соизволил явиться к столу. Я уже начала волноваться, что кофе остынет и придётся переделывать, а повторить свой трюк с перцем при нём я не смогу.

— Доброе утро! — Исаев склонился над Анной Захаровной и громко чмокнул её в макушку.

— Доброе утро, Толенька, а Ника вот тебе кофе сварила, — тётушка расплылась в улыбке, а я испытала чувство неловкости.

— Спасибо милая, макарон не подашь? — обратился Исаев ко мне, с ухмылкой глядя на меня.

Я уже в этот момент почувствовала что-то неладное, но сделать с этим ничего не могла. Пришлось доигрывать эту игру до конца.

— О! Вот как эти пирожные называются, а я всё забываю, — засмеялась Анна Захаровна.

— Я ж тебе говорил, как макароны, запомни и не забудешь, только это печенье, — посоветовал Исаев.

— А я всё равно забываю, — весело и громко сообщила тётушка.

Пока я ходила к холодильнику за пирожными, которые на самом деле оказывается печенье, всё поглядывала на Исаева. Не хотела пропустить момента первой пробы, но всё равно не застала его. И когда он умудрился?!

— Вот, — поднесла коробочку с печеньем, а в чашке не было уже доброй половины жгучего кофе.

— Спасибо, милая, — довольный Медведь даже виду не подал, что с кофе что-то не то.

Почти подряд схомячил три цветных печенюшки и не поперхнувшись, запил остатками кофе. Единственное о чём я могла подумать, это о сливках. Видимо, они нейтрализовали остроту перца, но совершенно забыла, что натирала стручком ещё и края чашки.

— Савелий приходил уже? — обратился Исаев к тётушке, встав из-за стола.

— Да, шуршал на участке поутру уже.

— Пойду баню проверю тогда, если готова, тогда пока все спят первые и пойдём! — радостно сообщил Исаев, погладив меня по плечу.

— К-куда? — переспросила, не понимая, хлопая ресницами.

Какая к чёрту баня ещё?! К такому я не была готова!

— В баньку, — подсказала Анна Захаровна вместо племянничка, который уже давно ушёл.

Я смогу! Я успею улизнуть за ворота и сбежать подальше от дома Исаева, но только не баня!

— Ты со стола убирай, а я пойду тебе полотенчиков чистых найду и простынку, — Анна Захаровна ушла, а я вместо того, чтобы бежать куда подальше и как можно быстрей, в любопытстве пригубила остатки кофе.

Рот обожгло не сразу, но так, что я не смогла сдержать кашля. Слёзы вышибало из глаз, кинулась к холодильнику за молоком, но и оно не принесло мне особого облегчения. Меня чуть не стошнило, а умывшись я сделала только хуже. Горели теперь не только губы, но и щёки, лоб и вообще всё, куда попала вода, даже ладони жгло. 

Просто невероятно было, как он это перенёс так стойко. Если бы я не видела своими глазами, как Исаев отпивает кофе из чашки, я бы решила, что он его под стол вылил. 

— Ой! Что это с тобой? — спросила Анна Захаровна, вернувшаяся на кухню со стопкой простынок и полотенец. 

— Аллергия какая-то, что ли, — соврала я, — Вы не волнуйтесь, пройдёт, — взяла у неё стопку из рук, только бы она не пошла к племянничку докладывать. 

— Ой, так это на макароны эти, наверное, они же с миндалём, ты миндаль ела когда? —  я сначала кивнула, потом отрицательно покачала головой, — Сейчас я тебе дам от аллергии у меня есть, а то знаешь с этим ведь не шутят. У нас как-то Клим приезжал с девицей одной, так её кто-то тяпнул за лицо. То ли мошкара, то ли оса, раздулась на глазах вся, — устрашающе рассказывала Анна Захаровна, отыскивая мне таблетку от аллергии в аптечке.

— Спасибо! Я пойду, — приняв таблетку, которая мне совершенно была не нужна, со стопкой полотенец и простыней вышла из дома. 

Оглядевшись, убедилась, что Исаева нигде нет и быстро пошла к калитке. Только на полпути поняла, что тапочки переобуть забыла. Но возвращаться было глупо, да и тапки считай мои, где хочу там и хожу в них. Чудная щеколда на калитке поддалась так просто, и свобода была так близко, что я, потеряв всякую бдительность, вышла на улицу без опаски. 

Вышла и попала прямиком в объятия Исаева, говорящего с кем-то по телефону. Точней слушающего кого-то на том конце, потому-то я и не поняла, что он вот-вот за воротами стоит и я попадусь ему в лапы моментально. 

— Потеряла меня, — радостно улыбнулся, решив, что я его искала, — Сейчас уже в баню пойдём, милая, — сказал он, приобняв меня.

Это всё стопка