— Ловкий дядя, — сказал Бони. — Скажите ему, что я пришел из Северного Квинсленда. Впрочем, едва ли ему известно, где он, этот самый Квинсленд.

Совершенно неожиданно вождь развернул вдруг коня и поскакал прочь от Изгороди. Фрэнки побежал за ним, и оба скрылись в северном направлении.

«Какое приятное знакомство. Возможно, и не без пользы для расследования», — ехидно улыбаясь, подумал Бони и, взяв вилы, снова принялся за работу.

Когда солнце зашло, он отыскал своих верблюдов. Они успели уковылять на добрую милю, явно направляясь к колодцу. Он пригнал их назад к лагерю и дал Старому Джорджу попить мыльной воды из своего умывального тазика, чтобы успокоить животное. Два дня спустя он привел обоих верблюдов к «Колодцу 9».

Озеро, образованное вытекающей из артезианской трубы водой, было здесь поменьше, чем у «Колодца 10». Напоив верблюдов, Бони уложил их на колени и накрепко привязал передние ноги к вбитым в землю колышкам. Затем решил обойти вокруг озера. Ни бычьих, ни конских следов он не обнаружил. А ведь вождь Мозес ускакал в этом направлении. И все же ни он, ни Фрэнки не сочли нужным обойти вокруг озера и посмотреть, не забрела ли случайно сюда пропавшая лошадь, чтобы утолить жажду. Выходит, история с потерявшейся лошадью — выдумка и визит Старого Мозеса преследовал иные цели. Старый вождь хотел посмотреть на чужого метиса? Возможно. Но только ли это двигало им?

Песчаная буря и здесь замела последние следы, ничего важного, что могло бы свидетельствовать о пребывании Мэйдстоуна, Бони так и не нашел. Однако неудача не расхолодила его, и он упрямо пошел по второму кругу — на этот раз вплотную к окаймлявшему озеро кустарнику. Шагать по краю голой, вытоптанной копытами приходящих на водопой быков равнины нужно было примерно мили две.

Тропка в буше, по которой мог прийти к озеру Мэйдстоун, выходила к воде с противоположной колодцу стороны. Здесь Бони нашел под деревом пустой, наполовину засыпанный песком спичечный коробок. Может, его выбросил Мэйдстоун, когда останавливался, чтобы сфотографировать озеро? Однако с таким же успехом его мог выбросить и управляющий или кто-то из сопровождавших его черных. Остатков костра нигде не было. Впрочем, если даже Мэйдстоун и варил здесь что-нибудь, пепел и угли, конечно же, давно занесло песком.

А коробок? Бони внимательно рассмотрел этикетку. Так и есть — спички иной фирмы, чем те, что продаются со склада в Квинамби. Значит, коробок, вне всякого сомнения, выброшен Мэйдстоуном.

Управляющий сообщил полиции, что видел остатки костра, который Мэйдстоун разжигал на этом месте, чтобы приготовить обед. Ветер развеял пепел, это так. И все же Бони решил проверить показания управляющего. Он достал грабли и принялся разгребать песок, уделяя самое пристальное внимание даже самому малому бугорку. Расчистив впустую несколько пеньков, он нашел-таки, что искал — остатки костра Мэйдстоуна! Полоса перемешанного с пеплом песка темнела на общем фоне. Под верхним слоем лежали и полусгоревшие тонкие ветки, и лишь слегка подпаленные толстые сучья. Костер-то, оказывается, был большой — куда больше, чем требовалось, чтобы вскипятить в котелке воду для чая!

Находка тотчас вызвала вопросы. Костровище однозначно свидетельствовало, что огонь пылал всю ночь.

До сих пор считалось, что Мэйдстоун останавливался у этого колодца — и именно в тот день, когда покинул Квинамби. Полагали, что он здесь кое-что сфотографировал, вскипятил чай, закусил и отправился дальше, к «Колодцу 10». Однако, разбей он здесь лагерь в день выезда из Квинамби, «Колодца 10» восьмого июня ему бы никакие удалось достичь, самое раннее — девятого июня.

Бони вспомнилась история об угонщиках скота, рассказанная Каланчей-Кентом. По его словам, он ночевал в двух милях от ворот и около двух пополуночи десятого июня слышал, как мимо гнали скот. Выходит, угонщики со стадом появились у «Колодца 10» не сутки спустя после убийства Мэйдстоуна, как это предполагалось до сих пор, а в ночь с девятого на десятое, когда учитель уже добрался до этих мест.

В этом случае вполне возможно, что угонщики скота какое-то отношение к убийству Мэйдстоуна все же имели. Но до сих пор остается неясным мотив. И потом, вовсе не исключено, что угонщики покинули «Колодец 10» еще до приезда туда Мэйдстоуна. Тем не менее при таком раскладе временной интервал существенно сужался.

Пусть управляющий Квинамби не разобрался в размерах костра — ему это простительно, но оба аборигена, несомненно, должны были бы сделать правильный вывод. Бони прямо-таки сгорал от желания узнать, почему же або не сказали управляющему, что Мэйдстоун ночевал здесь с восьмого на девятое июня. Может, просто поленились. А может, и сам управляющий расспрашивал не очень настойчиво, поскольку был убежден, что Мэйдстоун лагерь здесь не разбивал, а поехал дальше, к «Колодцу 10».

Бони взял грабли и нагреб поверх костровища кучу песка. Затем загладил веткой борозды, оставленные граблями, и старательно затер свои следы. Топая назад к Изгороди, он еще раз перебрал в уме все увиденное и пришел к убеждению, что або схитрили, намеренно представясь близорукими. Несомненно, они были каким-то образом связаны с убийцей и имели указания ни управляющему, ни полиции ничем не помогать.

8

Бони стало ясно, что он имеет дело с коварным противником, хорошо знающим быт и обычаи аборигенов и ловко склонившим их к соучастию в этом преступлении. Впрочем, с черными правонарушителями ему приходилось сталкиваться и прежде. Конечно, это не более чем предположение, но если аборигены Квинамби действительно знали убийцу Мэйдстоуна, то нетрудно понять, почему все полицейские розыски до сих пор были тщетны.

Этот вопрос не давал покоя Бони. Он продолжал трудиться у Изгороди, а сам упорно думал и думал об одном и том же.

Дни стояли ясные и безветренные, холодными ночами согревало тепло костра, и огромные звезды сияли на темном небосводе. Порой Бони удивлялся, что держит здесь всех этих фэнсеров. Работа тяжелая, а условия и того тяжелей. Платят, правда, хорошо. И распорядок вольный. И никаких аккордных работ. Обходчик здесь, в сущности, абсолютно свободный человек. Никаких фабричных гудков или будильников. Для простого работяги в этом есть, в общем-то, свои прелести. А вот разного сорта бывшим канцелярским крысам здесь, конечно, труба. Спятят куда быстрее, чем Каланча-Кент.

Неделю спустя после разговора с вождем Мозесом и его адъютантом Бони увидел Ньютона, спускающегося по длинному косогору со своими верблюдами. За эти дни, кроме одного динго, Рози и