министром – она не запомнила, что было зоной его ответственности, – и Джианом, чему она порадовалась: хоть один более‑менее знакомый человек. Ариана в роскошном черном бальном платье устроилась напротив Джиана – и от нее Миа не услышала ни слова. Стефано и Элоа, сидевшие неподалеку, были заняты друг другом, а Луиджи с женой не сделали ни одной попытки казаться дружелюбнее.

Что же Данте? Он сидел напротив Миа, по одну сторону от него расположилась жена министра, а по другую – незнакомка весьма приятной наружности, громко смеявшаяся над каждым словом своего соседа, а еще она смотрела на него взглядом полным восхищения, это больно ранило Миа. Неужели Данте осмелился взять на бал свою подружку?

Первым прозвучал тост за Рафаэля – шампанское, поданное гостям, было из его погребов. Миа подняла бокал и сделала вид, что пьет, но слезы в ее глазах были настоящими. Она и впрямь с грустью вспоминала своего мужа, ставшего ей хорошим другом.

Первым блюдом были равиоли с начинкой из сыра пекорино в кремовом белом трюфельном соусе. Они были чудесны – и Миа пожалела, что не может насладиться блюдом в полной мере из‑за того, что чересчур нервничает.

– Рафаэль обожал их, – прошептала Миа Джиану.

– Верно, – кивнул тот. – Все меню составляла Ариана, и эти трюфели из его запасов.

– Как чудесно, – произнесла Миа, взглянув на Ариану, но та демонстративно отвернулась и заговорила с соседом.

Подали мясо – и Миа, вдохнув его аромат, начала было погружаться в воспоминания, но тут заметила, что соседка Данте положила руку на его плечо и улыбнулась ему. Ревность и разочарование накрыли ее с головой – потому что, что бы она ни говорила о цели своего визита, главным образом она хотела увидеть Данте и остаться с ним наедине.

Когда подали десерт, к Миа обратилась Элоа:

– Ариана помогала нам со свадебными приготовлениями.

– О. – Миа улыбнулась. – Когда свадьба?

– В мае.

– И она будет роскошной, – вступила Ариана. – Пригласили всех, кто хоть что‑то собой представляет.

Элоа, услышав эти слова, покраснела.

Когда ужин был завершен, настало время общения и танцев. Разумеется, из уважения к памяти покойного мужа Миа сидела за столом – а Джиан, к счастью, увел танцевать Ариану. Размышляя, Миа вдруг поняла, что, несмотря на царящее напряжение и ехидство, направленное на нее со всех сторон, скучает по семейству Романо – и ей жаль, что она не приглашена на свадьбу, хоть для нее и была бы пыткой необходимость присутствовать. Жизнь семьи Романо продолжалась без нее, и осознавать это было больно.

Наверное, все это гормоны, решила Миа, незаметно смахивая подступившие слезы и начиная беседу с сидящим рядом министром. Однако ей было трудно сконцентрироваться на разговоре, и причиной тому был Данте, за которым она наблюдала краем глаза. Вот он кружит в танце, и в своем темном смокинге, с черными волосами и глазами, с отточенной грацией напоминает изящную пантеру. Как мучительно было видеть танцующую с ним девушку! Внезапно Миа поняла, что не слышит ни слова из того, что говорит министр.

– Да, мы, конечно, приезжаем каждый год, но в этот раз все по‑особенному, – донеслось до нее.

– Да, – ответила она наугад. – Рафаэлю бы очень понравилось.

– Вы не приезжали в прошлом году?

– Нет, Рафаэлю нездоровилось.

– И теперь понятно, почему. А тогда нам ничего не сообщили… – протянул министр. – Я много сделал для Фонда…

Он говорил и говорил, но Миа уже снова перестала его слушать – и взгляд ее вновь был прикован к Данте и его партнерше по танцу. Он смеется! Что, интересно, она сказала? Никогда прежде Миа не видела, как Данте смеется! В груди ее словно заворочалось что‑то тяжелое и колючее, она стиснула зубы…

– Вы не согласны? – спросил министр.

– Простите, что? – прошептала Миа, чувствуя, что вот‑вот разрыдается. – Прошу меня извинить, я вас ненадолго покину.

Она поспешно вышла из зала и направилась в дамскую комнату, тоже поражавшую своим великолепием – хоть Миа было и не до этого. Лихорадочно схватившись за мраморную стойку, она глянула в огромное антикварное зеркало и не узнала себя – так лихорадочно блестели ее глаза.

– Вы хорошо держитесь, синьора, – произнесла дама, возникшая словно из ниоткуда. – Должно быть, этот вечер для вас нелегок.

– Спасибо, – улыбнулась Миа и быстро вышла в холл – где тут же столкнулась с Данте.

– Пойдем, – сказал он, беря ее за руку и ведя через холл. Попутно он вытащил из кармана белый листок. – Если вдруг нас заметят, я обсуждаю с вами речь.

– Хорошо.

Они вышли в сад – и Миа полной грудью вдохнула прохладный ночной воздух.

– Кто она? – не удержалась она от вопроса.

– Это дочь министра, и она не моя подружка.

– Ты флиртовал с ней!

– Нет, конечно.

– Ты смеялся!

– Старался разрядить обстановку, – признался Данте. Он засмеялся фальшивым, неестественным смехом, чтобы показать Миа, как это звучало, и та хихикнула. – Она все время пытается заигрывать со мной – каждый год одно и то же, несмотря даже на то, что у меня обычно есть спутница. А сегодня она просто в ажиотаже, потому что думает, что я один. Но это не так. – С этими словами Данте подошел к Миа вплотную. – Верно?

Миа поколебалась, прежде чем ответить.

– Да.

– С кем я здесь сегодня, Миа? – протянул Данте тихо.

– Со мной.

– Не слышу.

– Ты здесь со мной.

– Да, – ответил он. – Никогда не забывай это. Я танцую с другими, потому что должен, но хочу танцевать с тобой. Каждый год, Миа, когда ты будешь приезжать на бал, я буду появляться один.

И тут Данте осознал, что вышел за пределы установленных им самим границ, – до бала он думал, что проведет с Миа всего одну ночь, – теперь же мысль о ежегодных встречах оказалась такой соблазнительной, что ему и в голову не пришло, как это уже похоже на настоящие отношения.

Он сделал еще шаг, и Миа перестала слышать все вокруг – лишь кровь пульсировала в висках.

– Я вижу, ты получила серьги, – произнес Данте, касаясь кончиком пальца одной сверкающей капли.

– Спасибо, – ответила Миа, но голос ее прозвучал неестественно высоко. – Мне их оставить в сейфе гостиничного номера или…

– Они твои, это подарок от меня.

– О нет!

– О да.

– Данте, прошу, не покупай мне подарки.

– Но я хочу их покупать, – мягко ответил он.

– Нам пора назад, – попыталась запротестовать Миа, понимая, что обстановка накаляется и становится опасной – наедине друг с другом им было некуда спрятаться от желания.

Рука Данте скользнула по ее шее, плечу и легла на