месяца. Он-то прихватил с собой запас, но – никакой запас не бесконечен, и ведь заставил прямо в условиях соглашения прописать, чтоб привозили. Или кое-кому придётся плохо, он, конечно, сейчас далеко, и возможности его ограничены, но руки-то длинные. И вообще, поглядим ещё, что там с возможностями.

Он ведь специально не пошёл порталом до места, а настоял на том, чтобы часть пути проделать по земле, посмотреть на то, что за край такой и как люди живут. Собственно, порталом можно было попасть в две известных точки – и вторую разведали далеко не сразу, находилась она далеко на юге, там из здешнего озера вытекала великая, холодная и прозрачная река, и как раз в месте истока жили люди. Тамошнюю точку перехода разведали случайно, как-то в момент связи нужный человек оказался именно там, этим и воспользовались. И почему-то порталы в здешние края можно было открывать не каждому магу, даже имеющему артефакт, и далеко не в каждый момент времени. График «раз в два месяца» возник не сам по себе, а как раз из-за таких особенностей.

Поэтому Анри велел доставить себя налегке и ближних в то самое Лиственичное – так называли поселение на местном языке. Сказали, это потому, что там растут лиственницы – такие странные ёлки, которые на зиму иголки сбрасывают. Холодно им, наверное, вот и сбрасывают? Но потом, пока шли на корабле вдоль берега, Анри повидал и множество других видов ёлок, он и не знал, что столько бывает. Более и менее колючие, с большими и малыми шишками, а уже здесь, выше по склону в часе пути от крепости, где лес кончается и только ветер гуляет, росли совсем дивные – низенькие, раскидистые, корявые. Наверное там, наверху, другие просто не выживают.

Корабль имел деревянный руль и тканый парус, и двигался еле-еле, и пришлось тому кораблю помогать. Кроме Анри, приличным воздушником были Жак Трюшон, ни минуты не сомневавшийся, отправляться ли с Анри на край света, и Асканио Нери, упёртый учёный, маг Ордена Сияния, что в Фаро. Этот твердил, что ему на роду написано путешествовать и открывать новые неизведанные места, и потом писать о них в книге. Вот и потащился в неизведанное, а книгу свою писал каждый вечер, где бы они не находились – волшебным пером, при свете магического фонаря.. Четвёртый ближний, камердинер Рогатьен, матёрый менталист, а пятый, мальчишка Северин – и вовсе некромант. И все они сказали – идём с вами, господин генерал. И по мере сил помогали кораблю плыть – потому что ветра тут как чёрт знает что, а не ветра, впрочем, их нужно попросту изучить, как давно сделали местные.

И всё было бы хорошо, но как известно – мир несовершенен. В ситуации Анри это несовершенство выражалось в том, что на том же корабле плыла в изгнание маркиза дю Трамбле с ближними дамами.

Эту особу Анри, конечно же, знал, невозможно было не знать. Он хоть и нечасто бывал при дворе, но она умела заставить говорить о себе даже тех, кто не бывал при том дворе никогда. Даже трактирщики на дороге из столицы в Массилию обсуждали налог, который ввели потому, что маркизе дю Трамбле недостаточно бриллиантов, или войну, которую начали потому, что маркиза дю Трамбле нашептала что-то королю в ухо. Анри не понимал, как можно начать войну потому, что нашептала любовница, но его величество покойного короля Луи он понимал ещё меньше. Тот в целом мог быть разумным – всё же Роган, а не баран, но иногда Анри смотрел и думал – нет, баран. И маркизу Анри терпеть не мог – ибо жадная, склочная, вздорная и жуткая интриганка. То и дело с любезной улыбкой говорила гадости одним придворным про других, а к ней прислушивались – как иначе-то. Посредничала, если кто-то хотел встретиться с королём, и откровенно брала за это немалые деньги. При этом ухитрялась приятельствовать с королевой. Как она всё это проворачивала, не будучи магом – никому не ведомо, но ей удавалось. Двор делился на две партии – те, кто притерпелся и принял правила игры, и те, кто терпеть не желал. Анри был из вторых, и радовался, что дела службы позволяют быть в столице нечасто.

А потом король отдал богу душу, и маркиза не успела сбежать из столицы со всем накопленным имуществом. Едва выстрел во дворе Бастиона и трезвон в малых и больших столичных церквях оповестил верных подданных о кончине его величества Луи де Рогана, как к ней заявились гвардейцы принца Франсуа и препроводили в тот самый Бастион. Паршивое место, и наверное, ей там было нелегко. Но она живучая, такие вообще живучие. Она и на корабле нос драла дай боже, щурилась на всех и поджимала губы.

А Анри попробовал улучшить что-то в мире, ну, как ему тогда казалось. Но – поставил не на того принца. И проиграл. И вместо казни получил изгнание. Смешно, кто бы мог подумать, что в изгнание ему придётся отправиться вместе с маркизой дю Трамбле, да кто ж так над ним посмеялся? Эта костлявая баба – ужас всего живого, вот не свезло-то деревенским! От такой только бежать.

Впрочем, деревенские, говорят, тоже не вчера родились, это если верить интенданту Дрю. Сам Анри пока не понял, что там к чему, не успел ещё. Но когда сходили с корабля на деревянный причал, так маркизу-то кто-то из местных столкнул в воду. Это было странно, она ещё не успела нажить себе врагов в этом далёком от цивилизации месте, кому она здесь помешала одним своим приездом? Но соображения пришли потом, а пока он сам не понял, какого чёрта нырнул в здешнюю ледяную воду и вытащил наружу костлявое тело этой мерзкой женщины. И ещё высушил потом – магической силой, потому что померла бы от холода. И утащил в домик к местной вдовушке – симпатичной, кстати, женщине. Но сейчас она где-то там, внизу, там должен быть назначенный ей для проживания дом, франкийское представительство и собственность, а он здесь, наверху, и видеть её нет никакой необходимости. И замечательно.

Правда, вчера к обеду в распахнутые по случаю тихого времени ворота крепости зашла – кто бы вы думали? Одна из сопровождавших маркизу дам. И потребовала немедленного свидания с генералом Монтадором. Он в тот момент вместе с интендантом занимался инспекцией запасов провианта, и это было в сотню раз важнее, чем любая такая