Глава 8

Уилла

Ночью в «Сломанном Клыке» наступает тишина. В домах нет света, а люди спят.

Уличные фонари гудели и изливали болезненный оранжевый свет. Тишина ощущалась в тумане, странные тени на каждом углу. В моем доме тоже темно. Пикап отца исчез, но машина Сета стояла на подъездной дорожке. Подходя ближе, я поняла, Сет внутри. Я заметила, что его голова лежала на руках, которые располагались на руле. Внезапно я почувствовала себя совершенно разбитой.

Обогнув машину, подошла к водительской двери и постучала в окно.

С изумлением Сет резко выпрямился. Сначала я подумала, что он спит. Потом осознала, что на его лице не было сонной дремоты. Каждая черта напряжена: губы и глаза. Он начал опускать стекло, но вдруг передумал. Помахав мне в ответ, открыл дверь.

Но не вышел. Он раскрыл дверь почти полностью. Затем повернулся ко мне, все еще находясь внутри машины.

— Я не знал, где ты.

— У меня есть телефон.

Сет кивнул. Он потер ладони о джинсы, затем поднес их к лицу. Не я одна портила наши отношения. Глядя на него, я сразу поняла, что он не прав. Он ошибался — мы оба. Затем Сет повернулся, словно собирался выйти из машины. Стоило ему двинуться, как я почувствовала запах парфюма. Он исходил от его пальто, легкий и сладкий.

Острая боль пронзила мой живот. Сердце замерло, и я подумала, что оно может остановиться. Я знала, чьи это духи. В последний раз, когда я чувствовала его, — та девушка, плюнула мне под ноги. Вероятно, она бы ударила меня, но знала, что я не промолчу в ответ.

Подняв руку, я сделала несколько шагов назад. Голос мне не принадлежал. Он был хрупким и резким.

— Ты провел ночь с Денни Уэллет?

Сет выглядел застигнутым врасплох. Не виноватым, а удивленным. Поморщившись, он застыл в машине, так и не выйдя из нее. Перегнувшись через сидение, потянул себя за волосы и глубоко вдохнул. Вместо того, чтобы почувствовать стыд, он резко вскочил.

— Я устал делать все правильно, Уилла. Тебе этого мало. Я не могу сделать тебя счастливой. Замечательно. Не могу тебе помочь. Я делаю все, что только можно, но тебе это не нужно.

Похолодев от недоверия, я уставилась на него.

— Значит, ты мне изменил?

— Мы просто катались по городу.

— Я знаю, что это значит!

Сет ощетинился.

— Ничего не было.

Я пошла прочь короткими, напряженными шагами. В голове гудело, гнев застилал глаза, а мозг отключился. Все, что я сказала, казалось, просто выскользнуло наружу, потому что слова были под рукой.

— Пошел вон. Иди домой. И забери Ника. Он напился на пляже. Можешь поговорить с ним о том, что я сука, как облажалась, а когда отвезешь его, может быть, Денни позволит тебе остаться на ночь и будет милой. Держу пари, с ней никогда ничего не произойдет и всегда все будет в порядке.

— Уилла, я…

— Я сказала убирайся!

С таким же успехом я могла бы дать пощечину Сету, потому что он не мог выглядеть более уязвленным. Но он не имел права грустить и жалеть меня. Он не собирался плакать. Единственный раз, когда я видела его слезы — концовки военных фильмов, когда люди либо возвращались домой, либо нет. Он выпрямился, сел в пикап и положил руки на руль. Он видел, как я смотрю на него, ожидая, когда он уедет. Наконец он потянулся за ключом.

— Я не этого хотел.

— Но это то, что ты получил.

Под моей болью скрывалось сочувствие.

Или сострадание.

То, что чувствуешь, когда тот, кого любишь испытывает страдание.

Не важно, что он сам виноват и боль причинили мне. Оглядываясь назад — я была занозой в заднице. А все это — потому что я совершила ужасный поступок. Так что мое поведение вполне объяснимо, как и то, что Сету нужен был кто-то милый. Но это не оправдывало его. Его никто не заставлял впускать в свою машину Денни Уэллет. Он сам так решил.

Я смотрела, как Сет уезжает. Стояла посреди улицы и уходила в себя.

Поклялась, что все будет хорошо. Хрупкое, нарушенное спокойствие начало разрушаться. «Просто переутомление» — говорила я. Устала, замерзла и явно не собиралась рыдать посреди Тэкстэр-стрит. Но нет, я разрыдалась посреди Тэкстэр-стрит. Именно я издавала эти ужасные животные звуки. Живот свело, а в горле встал ком. Мой плач нельзя назвать приятным, слеза скатилась по моей щеке. Истерика началась против моего желания. Сет и Бейли — мои постоянные спутники. Якоря, две точки, которые соединились, чтобы стать моим севером. Я не знала, как жить без них. Когда я подняла голову, все, что увидела — пустота на горизонте. Будущее, в котором Сет катался с другими девушками, а Бейли уезжала в колледж и никогда не возвращалась домой.

Пустое место за обеденным столом и в два раза меньше рождественских подарков под елкой. Где я стояла на берегу и наблюдала, как лодка уходит без меня. Ник ошибался. Двадцать третье июля еще не закончилось. И этого никогда не будет. Побежденная вошла в дом. А когда услышала звук телевизора наверху, пошла к нему.

Пройдя по коридору в спальню родителей, я выглянула из-за двери. Мама сидела, прислонившись к спинке кровати. На коленях у нее лежала книга с кроссвордами и шариковая ручка. Она не смотрела на меня, хотя знала, что я здесь. Затем она похлопала рядом с собой.

Я не спрашивала, где отец. Не хотела знать, а поскольку она засиделась допоздна, у нее, вероятно, не было ответа.

Присаживаясь рядом, я положила голову на ее плечо. От нее исходил запах чужих сигарет и мыла.

— Как вечеринка?

— Отстой.

Она прощебетала что-то в ответ. Проведя рукой по моим волосам, она начала их распутывать. Праздное прикосновение. Привычное движение. Может, мы все завернулись в свой кокон.

Эти мысли не смогли пройти дальше, столкнулись с оцепенением, охватившим меня. Так продолжалась до тех пор, пока я не осознала, что не чувствую пальцев ног. Даже мой голос звучал отстраненно.

— Я думала, ты ненавидишь это шоу, — пробормотала я, уткнувшись в мамино плечо.

— Верно.

Звук был включен. А все потому, что в доме слишком тихо. Стало тихо.

Зажмурившись, я прижалась к ней еще ближе. Хочу снова стать десятилетней. Тогда я могла положить голову на колени мамы и все плохое исчезало. Тогда она