— Давайте вернемся к этому разговору после заката, — устало предложил синий царь. — Я голоден, а на голодный желудок такие вопросы точно не решаются.

— Да, вы снова правы, ваше величество, — герцогиня на минуту отлучилась к одному из зеркал, украшавших стены комнаты, и повела Мерта в столовую.

За длинным столом, уставленным различными яствами, оставались незанятыми лишь два места. Но в отсутствии государя никто не принимался за еду. Минуты ожидания скрашивались разговорами. В основном обсуждали беспорядки в Миркеле, но были и те, кто предпочитал подводить итоги поездки в Сарбию. Когда в столовую под руку вошли Исифа и Мерта, все замолчали. Пройдя к своим местам во главе стола, Синий царь поднял кубок с вином:

— Первую чашу я выпью за спокойствие в нашей империи, — громко произнес он, и все последовали его примеру, поднимая свои кубки и кивая в знак одобрения. — Но какое может быть спокойствие без советника по войне? — продолжил Мерта, — Поэтому я пью так же и за вас, Касто Ренар, и прошу принять мое предложение остаться во главе моего совета.

— Я с радостью принимаю его, мой царь, — с достоинством ответил старый советник и преклонил голову в знак уважения и благодарности.

***

Керны, Вернийская империя

21 день Красного Лета, 2368 г

Дворец Синего царя — сорокаметровая пирамида из двенадцати ярусов черно-красного гранита — встретил своего хозяина в сумраке серых облаков. Ворота дворца, в высоту достигавшие почти четырех метров, а в ширину — шести, раскрылись, впуская царский кортеж. Мощеный темным камнем внутренний двор, огромный и совершенно пустой, у подножия пирамиды переходил в небольшую площадку из монолитного камня. Здесь брала начало белоснежная мраморная лестница, ведущая на второй уровень пирамиды, где вернувшегося царя уже встречали советники, оставленные управлять государством на время отъезда.

Мерта Курта вышел из кареты расстроенный из-за множества известий о восстаниях. Всю дорогу юный царь думал о том, что не стал столь же великим правителем, как его отец. И Мерта искренне пытался понять, что же он делает не так — за три месяца у власти по его приказу было начато строительство десяти школ и двух университетов, в разработке находились еще сотни образовательных учреждений, которые бы позволили Вернийской империи сравняться по их количеству с Сарбией. Однако советники считали задумку царя бесполезной. Ведь во всей империи вряд ли найдется столько ученых мужей, а приглашать учителей из соседних стран было не в характере гордых вернийцев. Отсюда следовало, что сначала нужно было организовать обучение тех, кто будет обучать. Получался замкнутый круг. Самые ушлые уже предлагали отдать здания, построенные под школы и университеты, под иные нужды. Например, в Кани-Имо пригодилась бы еще одна детская спортивная секция, потому что после нескольких успешно проведенных сезонов местной футбольной команды, дети «заболели» этой игрой с мячом. А в Ямо-Кане не хватает больниц из-за вспышки «язвенки». Мерта отклонял предложения и парировал тем, что на футболе мир клином не сошелся, а язвенка не опаснее прыща на причинном месте. Но советники не сдавались и поднимали вопрос передачи зданий при каждом удобном случае.

— Советник Уфта, — поднимаясь по лестнице, громко и грозно обратился Мерта к почти незаметному в толпе обрюзглому мужчине лет сорока в старом заношенном кашо[31] серо-красного цвета, — постарайтесь мне объяснить, что произошло в мое отсутствие!

— Бунт, ваше величество! — вытянувшись по струнке, ответил Уфта, но роста ему это не прибавило.

— Я склонен с вами не согласиться.

— Сомнений нет — прокатившаяся по империи волна, есть не что иное, как тщательно спланированный бунт, мой господин.

— Пройдемте со мной, советники, — поравнявшись с толпой встречающих, скомандовал Мерта, — остальные могут быть свободны. Признателен вам за прием, но теперь нас ждет работа.

Сопровождаемый толпой временных наместников и постоянных советников, Мерта Курта двинулся вглубь замка в центральный зал, чтобы, не откладывая, обсудить сложившуюся в империи ситуацию.

Центральный зал, расположенный на шестом ярусе пирамиды, был вымощен белым мрамором, который из-за огромных широких окон казался продолжением неба. В пасмурную погоду, как сегодня, весь зал был погружен в сумрачную, суровую задумчивость, как раз под стать настроению Синего царя. У дальней стены зала стоял трон, выкованный из синего флена[32]. Угловатый и неказистый, он возвышался над залом, как уродливая сестра Зеефильды[33]. Перед троном находился огромный дубовый стол, грубо сколоченный из массивных неошкуренных досок. Он постоянно становился причиной заноз и ссадин и был бы гораздо более уместен в какой-нибудь портовой таверне, чем в тронном зале. Но этот стол собственноручно сделал кто-то из Синих царей — и неуклюжая реликвия стала неотъемлемой частью тронного зала.

— Допустим, господа, вы правы, — усаживаясь на трон, продолжил Мерта начатый раннее разговор, — и произошедшее в мое отсутствие действительно было восстанием… Но почему против горожан применялись столь жестокие методы?

— Жестокие? — удивился Уфта. — Салиньеры, ваше величество, даже не убили никого!

— А разве должны были?

Уфта растерялся и не нашел, что ответить.

— Почему нужно обращаться с людьми, как с животными? — продолжал Мерта. — А как же демократия? Право голоса для каждого свободного человека?

Сидящие за столом советники переглянулись. Никто не понял значения слова, но чтобы не прослыть дураками, решили не переспрашивать.

— Вы обезумели… — побледнел от страха Уфта.

— Попрошу вас! — вскочил с места взбешённый Касто. — Помните, с кем говорите!

— Не надо горячиться, — спокойно попросил Мерта.

— Вы, верно, путаете Верну с Сарбией, ваше величество, — презрительно скривил губы Уфта.

— К сожалению да. — Мерта предпочел не заметить грубость советника. — За последние годы мы безнадежно от них отстали. В Сарбии паллиановые дороги и самосветящиеся лампы, а что у нас? Бунты и буйволы? Но одну из проблем в поездке мне удалось решить — Его Святейшество пошел нам на встречу и согласился продать несколько десятков километров паллиановых дорог и поезда. Взамен мы откроем для них залежи паллиановых руд на нашей территории и, конечно, оплатим их труды по запуску дороги.

— И как дорого нам обошлось это соглашение, ваше величество? — осторожно поинтересовался Арнод, смуглокожий парень лет тридцати с раскосыми глазами. Советник по золоту не был похож на типичного вернийца. У него отсутствовали широкий лоб и мощная челюсть, зато имелись сбитые скулы и округлое лицо. Оно и неудивительно, ведь мать советника была родом из Керции, а отец из Северного Тастана. И всё же Арноду удалось дослужиться до столь высокой и уважаемой должности. По слухам, во многом благодаря покровительству великого герцога Валантийского.