«Чудес в любом случае не бывает», — фыркнула Киоре, когда поднялась на ноги, и те закололо сотней иголок. Она шла к себе, по пути проверяя стены на предмет скрытых механизмов, и замерла недалеко от кельи настоятеля.

— Я прочитал письмо герцога Миста. Будешь ждать, пока я напишу ответ? — услышала она его голос.

— Я могу передать ваш ответ посыльному на словах, если так будет лучше, — отвечал кто-то юный.

— Передай, что раньше озвученного герцогу Хайдрейку срока монастырь не примет его. Двери монастыря откроются перед ним только по личному приказу кардинала!

Из кельи выбежал пацан лет тринадцати с горящими от предвкушения глазами — когда еще ему доведется быть голосом настоятеля и передать столь важные слова, предназначенные не последнему человеку империи?

Киоре спряталась за статуей, и черный плащ надежно скрыл ее в тени. Она услышала двойные шаги — всё время разговора в келье был кто-то третий. В коридор вышли настоятель и седобородый старец с шаркающей походкой.

— Освеш… Сколько лет о нём никто не вспоминал! — злился настоятель.

— Его рассудок за последний год сильно помутился, — проскрипел старик.

— Проведай его сегодня ты.

Старик поклонился и отделился от настоятеля, свернул в другой коридор, и Киоре тенью скользнула за ним, неслышная и невидимая. Следом за монахом она спустилась в сырое подземелье с коридорами, затянутыми паутиной: и как она сама не натолкнулась на этот проход? Ступени становились все грубее и неотесаннее, старик держался за стену, чтобы не упасть, и Киоре вскоре последовала его примеру: слишком крут спуск. В конце его — массивные стальные двери, которые старик отпер огромным ключом…

Киоре замерла, и дыхание у нее перехватило, руки задрожали. Здесь, всего в нескольких метрах, ответ на многие ее вопросы. Здесь тот, кто нанял убийц для посольства. Для ее отца. Он жив, он дышит, он сидит за каменной стеной — ничтожная преграда!

Шаг назад. Еще один. И еще. А потом озарение, бросок вперед — она хватает ключ из двери и бежит прочь, пока старик ее не увидел и не услышал. Сердце бьется так сильно, словно вот-вот выпрыгнет из груди!

Близость мести застилала глаза пеленой, лишала рассудка, и успокоилась Киоре, только искупавшись в источнике. Переплыв его, спрятала ключ, завернутый в черную ткань, за пятым каменным выступом, росшим из стены, убедилась, что оттуда в воду он никак не упадет.

Расслабившись, легла на воду, раскинув руки и ноги звездой. Пар клубился, облизывая каменные зубцы на потолке. Несмотря на влажность вокруг, в горле пересохло.

Киоре придет, совсем скоро придет к Освешу. Она перережет ему глотку. Или лучше сначала выколоть глаза? Его ли то была идея и приказ или убийцы решили так поиздеваться над заказанными жертвами? Скоро она узнает…

Но что могло понадобиться Дорану от Освеша? Зачем ему общаться с ним? Разве Тайный сыск не допросил его много лет назад, когда арестовал? Тревога холодила кончики пальцев даже в теплой воде. «Ниира должна покинуть монастырь до приезда Дорана, — рассуждала она. — Значит, надо найти способ пробраться сюда тайно, после отбытия баронеты. И Освеша надо убить до того, как с ним поговорит Доран».

Синяки на коленках от стояния на жестком каменном полу приобрели прекрасный фиолетовый цвет, а молитву Киоре терпела, сцепив зубы. Еще несколько монотонных дней, и она нашла то, что так долго искала. Раз в неделю в монастырь прибывала телега с продовольствием для монахов…

— И никогда не бывает проблем? Она всегда приходит вовремя? — спросила она монаха.

— Ни разу не случалось, — ответил тот и поспешил уйти от гостьи.

От синевы лоскута неба, видного со двора, глаза заболели, и Киоре крепко зажмурилась, чтобы, вдохнув, нырнуть обратно в каменные тоннели и сообщить настоятелю, что она покидает их.

— Тогда поступим так. Сегодня еще одно омовение, а завтра после утренней молитвы ты поднимешься с колен и перестанешь хромать. Я объявлю о чуде, и после этого ты покинешь монастырь.

Утром в монастыре так сильно пахло благовониями, что хотелось пройти сквозь гору — лишь бы на свежий воздух! Тяжелые, густые запахи наполняли грудь при каждом вдохе, оседая в легких; Киоре от них задыхалась, но терпеливо снесла очередную молитву в общем зале.

Ги-Ра на возвышении лежала толстым талмудом, ее страницы пожелтели и как будто припылились. Лепетали свои молитвы монахи. От запахов кружилась голова.

— Заканчивай, — шепнул ей настоятель.

На деревянных ногах Киоре поднялась и повернулась спиной к священной книге, а потом чуть не оглохла, когда настоятель завопил:

— Ты не хромаешь! Тебе даровали чудо! Ну, пройдись, дитя! Неужели не чувствуешь?

Киоре сделала несколько шагов и даже подпрыгнула. Вокруг затихли молитвы — все наблюдали за ней.

— Это чудо! — сыграла она радость и поклонилась настоятелю. — Ваш монастырь ниспослал мне чудо, и эту весть я увезу с собой в столицу!

— Истинное чудо было тебе ниспослано за твои молитвы! Будь счастлива в дальнейшей жизни, дитя! — проводил ее громкими словами настоятель. — Береги себя!

Убедившись, что ключ, который она вечером забрала из купальни, не пропал из кельи, Киоре собрала вещи. Стоило оказаться снаружи, вне серых стен, как у нее словно крылья расправились — ветер свободы, ветер воли наполнил легкие, и оковы монастырского режима спали с нее, и все гнетущие воспоминания остались позади. Поправив робу и плащ, она пошла обратно в Ройштален под звон монастырских колоколов — так настоятель оповещал мир о случившемся чуде.

Джемма, увидев ее на пороге дома, взвизгнула:

— Не хромаете! Это же чудо, истинное чудо, высокая госпожа! Так вот почему колокола звонили!

Мафуста выглянула из кухни и тоже разразилась поздравительной речью, господин Джеммалсон пробормотал что-то вроде «невероятно, но я вас поздравляю». Последним, спустившись со второго этажа, к ней подошел Доран.

— Святое место ниспослало мне чудо, ваше сиятельство, и я больше не хромаю!

Он был мрачнее грозовой тучи и смотрел прямо в глаза, сверлил взглядом.

— Вас можно только поздравить, — он убрал руки за спину. — Чудо уже то, что в монастырь пустили вас, в то время как просьбы двух герцогов проигнорировали.

— Настоятель увидел, как я нуждаюсь в помощи источника, — пожала она плечами.

— Увидел по робе паломника? — с жесткой усмешкой спросил он. — И не наказал вас за обман?

— Как сложилось, так сложилось, ваше сиятельство. Могу одолжить вам одежку, мне она больше ни к чему, — Киоре прищурилась, скрестив руки на груди.

— Вы думали, как мы волновались? — в его голосе просквозила обида,