Шрифт:
Закладка:
Украшениями этого места служили высеченные прямо в стенах фигуры святых; у некоторых на коленях молились монахи, и тогда юноша жестом уводил Киоре в другое ответвление коридора. Святые протягивали руки страждущим покоя, смотрели исподлобья, отчего прошибал холодный пот, взирали с лаской, обещая утешение — вранье, потому что камень никому не помогал исцелить душу!
Киоре передернула плечами — жутко, здесь еще более жутко, чем в монастыре в Эстерфаре, откуда она сбежала! Но хотя бы тепло…
Настоятеля они застали в собственной келье, а не каком-нибудь общем зале. Он молился стоя на коленях, как будто спонтанное желание застигло его врасплох.
— Ты привел паломника. Молодец, ступай обратно, — закончив молитву, он поднялся с колен, отряхнул рясу.
Горело несколько свечей, и от каждого движения мельтешили длинные черные тени, бегали по гладким стенам, падали на ложе из дерюги и войлока. Настоятель выпрямился, повернулся к Киоре — его волосы оказались всклокоченными, как у сумасшедшего. Послушник ушел.
— Раздели кров и еду с нами, паломник. Источники открыты твоему посещению, если в них есть нужда.
Настоятель, седой в свои сорок с небольшим, имел одутловатое лицо с печатью трагической усталости в водянистых глазах. Губы у него были излишне пухлые, как будто покусанные осами, а нос — слишком тонким. Но несуразность во внешности скрадывалась светом, исходившим от него. Перед настоятелем упал кошелек золота, который она привезла спрятанным за спинкой кареты графини.
— Что ты делаешь? — настоятель зачарованно смотрел на золото, на монеты, просыпавшиеся из горловины с шелковым шнурком.
И только он хотел позвать идиота-послушника, пустившего в святые места обманщика, как с тихим звоном на пол упал второй кошель, из которого также выкатились монеты с чеканным профилем императора, блестящие и манящие.
— Вам нужно закупать провизию, пусть и самую скудную. Надо и одевать монастырь. Я даю эти деньги на все нужды, — голос из-за обмотанного на манер шарфа отреза сукна звучал глухо.
— Но не просто так? — прищурился настоятель, решивший пока не поднимать тревоги.
— Ты же хочешь, чтобы этот забытый миром монастырь прогремел на всю империю? Хочешь, чтобы сюда снова приходили паломники и несчастные, ищущие исцеления? Хочешь, чтобы они оставляли пожертвования? — Киоре била наугад, но судя по дрогнувшим губам, попала точно в цель.
— И как ты можешь этого добиться? — спросил он.
— В Тоноле я расскажу о чуде, что свершилось в этой обители, а ты всего лишь будешь молчать, что чуда не было, а было золото.
— И какое же это… чудо? — спросил он с заминкой.
— Я исцелюсь от хромоты, — и капюшон упал, одновременно с этим Киоре сдернула сукно. — Баронета Ниира Таргери покинет стены монастыря Ратаалада и объявит на свадьбе о своем чудесном исцелении.
— Но ты не хромаешь, — прищурился настоятель, которого (что таить!) манили обещания незнакомки.
— Это уже не твои заботы. Я должна пробыть здесь несколько дней и выйти здоровой.
Настоятель чувствовал, что незнакомка не врала, да и в самом деле ей невыгодно выйти исцелившейся, а потом обвинить монастырь… А в чем? Не станет же она специально калечить себя, чтобы очернить его, настоятеля? И щедрая награда сверкала, привлекая…
— Монастырь святого Ратаалада рад дать тебе кров, дитя, — наконец произнес он. — Но чтобы нам поверили все, ты должна будешь каждый день молиться по два часа в общем зале священной книге Ги-Ра и каждый вечер совершать омовение в источнике.
— Хорошо.
«Ради цели я это вытерплю!» — сказала самой себе.
— Пойдем, я покажу тебе, где ты будешь жить. И не забудь хромать. Об обмане никто не должен знать.
Киоре оставила замечание без ответа, но по коридору захромала — она и сама собиралась поддерживать нужный образ.
— Есть ли места, куда мне не дозволено ходить?
— Не проповедуй у алтаря и не нарушай законов Ги-Ра. Не ходи в общую трапезную — ты не служишь Ги-Ра и не можешь разделять с нами еду за одним столом, ее тебе будут приносить.
Длинным коридором с очередными фигурами святых они прошли к кельям для путников. Оставшись там в одиночестве, Киоре села на каменное ложе, на которое набросали сена и прикрыли тюфяком. Куда же здесь могли спрятать Освеша, да еще так, что настоятель не запрещал гостям шататься, где им захочется? Или он понадеялся, что любопытная девица сгинет в переплетении пещер?
Слухи в монастыре вспыхивали и распространялись быстрее пожара. Когда она вышла из кельи, все встречные монахи и священники обращали на нее внимания не больше, чем на камешек под ногой, а значит, они уже знали и кто она, и зачем прибыла. Приехавшие ради исцеления воспринимались временными гостями, о которых следовало тайно заботиться, но не следовало замечать. У обитателей она и не надеялась узнать об Освеше, а значит, предстояло обойти монастырь, заглянуть во все его щели и найти даже потайные ходы, будь они неладны!
Течение времени в ровно освещенных пещерах без солнечного света не чувствовалось, и его отмеряли только удары колокола, чей звук так искажал камень, что оставалось лишь монотонное гудение и вибрация. Еду ей принесли — овощной суп, кусок черного хлеба и кувшин воды. Желудок свело и от голода, и от детских воспоминаний…
Настал вечер, и Киоре пошла искать источник — какое счастье, что скоро ей не надо будет хромать! Монастырь выглядел настоящим лабиринтом с жуткими статуями, у которых только и оставалось молитвой просить о чуде, о знаке, который направит к выходу.
— К источнику ведет этот коридор, — тихо подсказал ей встречный монах, указал направо, не останавливаясь, и растворился где-то за спиной Киоре, словно и не было его.
Источник находился в огромной пещере, где с потолка свисали каменные зубцы. От воды поднимался пар, и одежда сразу прилипла к телу. Сняв робу, Киоре носочком потрогала воду — приятная, теплая, как парное молоко. Быстро омывшись, она вернулась в коридоры, но не нашла в них ничего кроме келий, она даже дергала статуи святых за руки, за уши и носы, надеясь, что так откроется какой-нибудь тайный ход, но все оказалось тщетно.
Пыльная, уставшая и абсолютно ничего не добившаяся Киоре рухнула на свою кровать в келье и уснула, чтобы после скудного завтрака снова ринуться на поиски.
— Тебе пора на молитву о чуде, — застал ее врасплох в одном из коридоров настоятель.
Киоре пришлось отстоять несколько часов на коленях в продуваемом зале перед книгой Ги-Ра… Колени болели страшно, всё затекло, но настоятель оставался непреклонен.
— Если не молиться
