Шрифт:
Закладка:
– Сейчас, моя хорошая. Давай, мы дадим нашему папе поспать, как ты на это смотришь?
Сашка недовольно гулит и капризно поджимает губки. Раскладываю на кухонном столе плед, включаю чайник и, пока он вскипает, подмываю Сашеньку. После приема молочной смеси она успокаивается и наблюдает за падающим снегом, лежа в люльке возле окна. Я тоже сажусь рядом, пью кофе и гадаю о будущем… Что ждет меня, когда в дом вернется мама Сашеньки? Как Данил позаботится об этой «проблеме»? Мне бы заняться самобичеванием, но вместо этого я глуповато улыбаюсь и смотрю в зимнюю хмарь за окном, словно там таятся ответы на все мои вопросы…
Данька просыпается через сорок минут. На плите варится гречневая крупа, на сковороде пыхтят сырники, а возле этого образчика домашнего уюта кручусь я.
– Привет, Рокси, – шепчет Даня, обнимая меня со спины.
– Наступило утро, Данил. Я жду… Чего ты там хотел сказать?
Я могла бы промолчать – накормить своего мужчину и урвать еще кусочек его нежности. Отложить момент оглушительной реальности и еще немного побыть в сказке…
– Марина пришла в себя. Сегодня я поеду в больницу и узнаю, когда смогу ее забрать, – отвечает Таир, пряча взгляд.
– Из-за этого я должна тебя ненавидеть? Что за глупости, Дань? Я рада, что мама Сашеньки выздоровела. Правда рада, – отвечаю, испытывая облечение. Успокойся, Рокси, ничего страшного он не сказал. Я никому не желаю смерти… Салиму – да, а несчастной женщине вовсе нет.
– Кать, как ты себе это представляешь? Ты и Марина в одном доме. Это… Нечистоплотно, ужасно и неправильно. Ты не можешь работать у меня, раз все так между нами случилось.
– Что ты предлагаешь, Абу-Таир? – вспыхиваю, рефлекторно хватая ребенка из люльки. Прижимаю кроху к груди, чувствуя кожей грядущий момент неминуемой разлуки. – Как Марина сможет ухаживать за малышкой? Она ведь слаба и…
– Рокси, ты с ума спятила? Тебе самой будет комфортно находиться в одном доме с моей женой?
– Значит, ты не собираешься рассказывать ей о нас?
Так вот, что Таир имел в виду? Теперь я понимаю… И, кажется, начинаю ненавидеть его всей душой. Почти так же сильно, как и люблю…
– Не собираюсь, во всяком случае пока. Это ее добьет.
Данил.
Собирался ли я сообщать Марине о нас? Безусловно, да. Я даже репетировал речь, не поверите…
«Это моя бывшая. Ее звали Катя, но сейчас она Роксана Корсун. И еще она мать моего ребенка. О Ярике я не знал, потому что выгнал Катю не выслушав. И никогда не узнал, если бы не его Величество случай». Ну и бред… Я даже на миг представляю лицо Марины, когда я вывалю всю эту чушь. Да и Рокси… Не понимаю ее реакции – она правда хочет работать у нас? Дружить с Мариной и секретничать на кухне, пока меня нет дома. Гадко, неправильно, нечистоплотно… Рокси не должна дружить с Мариной. И не будет…
– Это ее добьет, Роксана. Сейчас я не собираюсь рассказывать Марине о нас.
– Не понимаю твоего упрямства. Люди разводятся и остаются друзьями. У меня сложилось мнение, что Марина самодостаточная женщина, умная, понимающая. А когда ты расскажешь ей о сыне, то… Это все равно придется сделать.
– Рокси, тебе не надо думать – это у тебя плохо получается. Тебе надо просто послушать меня и сделать все по инструкции, – почти рычу, глядя ей в глаза. – Считай, это приказ старшего по званию.
– Ты много на себя берешь, Абу-Таир! Твоя жена сейчас нуждается в помощи порядочного человека. Кого ты собираешься сюда звать? Или будешь каждого кандидата прогонять по базе? Подумай о Сашеньке…
– Буду, Рокси. Странно, что я не сделала этого сразу. Расслабился, наверное.
Встречаю укоризненный взгляд Роксаны и замолкаю. Знала бы Рокси, какая Марина «самодостаточная и современная» женщина и на какую ревность она способна…
Мы завтракаем в абсолютной тишине. Рокси отвлекается на плачущую Сашеньку, а я бурчу слова прощания и ухожу из дома.
Дрянному настроению поддакивает погода – снег колко садится на лобовое стекло и хрустит под колесами. Паркуюсь возле перинатального центра и спешно поднимаюсь в отделение. Снимаю куртку и набрасываю халат, уверенно стучусь в палату и, наконец, слышу его – голос жены…
– Да.
– Привет, Марина, – отвечаю, испытывая искреннюю радость за мать своего ребенка. Еще неделю назад я был уверен, что она не выкарабкается… – Как ты?
– Слабость, Дань. Встаю и голова тут же начинается кружиться. Как вы там? Как девочка? – бесцветно спрашивает она.
Устремляю взгляд на ее осунувшееся лицо. Сейчас наша разница в возрасте видна особенно… И пропасть между нами – такая черная и бездонная, что ощущается физически. Кажется, и Марина чувствует это – поселившееся между нами равнодушие. Она может сказать, что отвыкла без меня, а я лишь улыбнусь… Потому что не привыкал.
– Ты… Ты какой-то другой, Дань, – шепчет она, устремляя внимательный взгляд на меня. – Отвык, наверное, без меня.
«Я ночь напролёт занимался любовью с другой женщиной. Я пропах ее запахом и в моих глазах бессовестный блеск сытого мужика. И не говори, что ты этого не замечаешь. Твоей ревности хватит, чтобы утопить город. И желания меня присвоить себе тоже…».
– Да, нам с Сашенькой непросто, – бормочу, пряча взгляд. – Мне пришлось воспользоваться услугами няни из агентства.
– Сейчас поможешь мне собрать вещи и поедем домой, – протягивает Марина, нетерпеливо поерзав на постели. Замечаю следы от уколов на ее локтевых сгибах, круги под глазами и обострившиеся морщины. Моментально поселившуюся в глазах тревогу… И на имя дочери она никак не отреагировала…
– А разве тебя выписывают? Я приехал тебя проведать. Врач убедила меня, что…
– Если ты меня не заберешь, я приеду на такси, – отрезает Марина. – Сколько еще я здесь буду лежать? Как там… девочка?
– Ее зовут Саша.
– Я услышала, Данил. Мне не нравится это имя, но… Раз уж ты так решил, придется смирится.
Помогаю Марине сложить вещи и забираю у врача выписку. К слову, Марина еще утром изъявила доктору желание покинуть больницу. Я помогаю ей одеться, а до машины довожу на инвалидной коляске. Усаживаю на заднее сиденье, не глядя в глаза и проявляя нарочитую заботу. Мне противно от себя… Настраиваю радио и включаю печку на полную мощность. Марина молчит, устремив взгляд в окно и теребя спутанные волосы,
