– Чем могу служить?

Тухля бесстрашно вручил гостевой билет и добавил:

– Я тут впервые…

Распорядитель изучил билет, будто убеждаясь, что не фальшивка, даже не поленился раскрыть. Он наградил гостя самой приветливой улыбкой:

– Господин Ванзаров…

Тухлю передёрнуло, он затравленно огляделся.

– А? Где? Ах, да… Это я… да… – сам же подумал: «Как тяжко жить под чужим именем».

– Господин Ванзаров, – повторил распорядитель, всё ещё протягивая билет. – Рады приветствовать на катке Общества. Я распорядитель, Иволгин Николай Иванович. Всегда к вашим услугам.

– Благодарю. – Тухля овладел собой, насколько это вообще возможно, и забрал билет. – Уже можно кататься?

Наивности можно было умилиться. Иволгин и бровью не повёл:

– Придётся немного подождать, только лёд залили. Вы у нас сегодня первый посетитель. Позвольте познакомить с правилами катка…

Иволгин сообщил, что каток открыт с десяти утра до десяти вечера все дни недели, когда поднят флаг с крылатым коньком над воротами. Если флаг не поднят, кататься нельзя. В первую очередь по причине тёплой погоды и состояния льда. Тут он добавил, что нынешний сезон неудачный: минувшая зима запоздалая и неблагоприятная. Кататься смогли только с 27-го.

Тухля искренно посочувствовал: сам измучился безо льда.

Распорядитель продолжил. Пригласительный билет не может быть передан другому лицу. Совершивший такой поступок гость навсегда лишается права посещать каток. Тухля выразил глубокое одобрение. На этом правила не закончились.

Оказывается, гостям нельзя бросать на лёд окурки, спички, мусор – для предупреждения несчастных случаев. Вход в дамские комнаты мужчинам воспрещается. Не на коньках ходить по льду запрещается. Провожатых слуг надо оставлять в передней павильона. Нянюшки с маленькими детьми на лёд не допускаются. Музыкальные дни, когда играет духовой оркестр: четверг, суббота, воскресенье. Гостевой билет на особые мероприятия Общества на катке недействителен.

Тухля невольно подумал, что в царском дворце правила проще.

– Господин Ванзаров…

– А? Где? – Тухля выскочил из своих мыслей.

– При вас имеются коньки? – спросил Иволгин ласково.

– Оставил дома… Сегодня… Спешил…

– Гости часто забывают, особенно в первый раз. Одну минутку…

Распорядитель вошёл в чуланчик, который находился за его конторкой, и вернулся с парой ботинок с прикрученными коньками. Тухля понял, что ему придётся встать на узкие металлические полоски с острыми как бритва лезвиями. Стоять. И даже прокатиться. Какой ужас…

– Полагаю, ваш размер, господин Ванзаров.

Тухля обречённо взял ботинки. Тяжёлые.

– Мужские комнаты для переодевания направо. – Ему указали.

– Да, да… Благодарю… Я только… Немного прогуляюсь… Осмотрюсь… Тут у вас…

– Как вам угодно.

Иволгин счёл свои обязанности исполненными, вернулся за конторку. Тухля оставил ботинки на ближайшем стуле. Выйдя из павильона, он принял независимый вид и направился по снежной тропинке, огибавшей пруд. Со стороны могло казаться, что господин совершает моцион. Тухля знал: это позорное бегство. Римлянин испугался, римлянин отступил. И отступал всё дальше. Не находя сил встать на коньки.

Он шёл, пока не оказался на дальнем берегу пруда напротив островка, на котором виднелись остатки разрушенного снежного городка. Прибежала чёрная кудлатая дворняга, повиляла хвостом, села на задние лапы, издав жалобный вой.

– Пшла вон! – буркнул Тухля с горя. Некогда зверей утешать, его бы кто утешил. Собачка поплелась прочь.

Тухля понял, что покинет каток, как эта собачка: с позором. Хуже другое: что сказать Ванзарову? Ну, положит билет дома, будто не трогал. Придёт Пухля на каток, тут ему говорят: «Вы какому жулику билет передали? Правила нарушили? Ах вот как? Вам отныне запрещён вход на каток! Пшёл вон!» После такого Ванзаров погонит с квартиры. Катастрофа…

Тухля бросил прощальный взгляд на павильон. Невдалеке от него распорядитель слушал барышню в сером полушубке, послушно кивая. Она явно отдавала распоряжения.

Глаза не обманывали – это она! Сердце Тухли издало радостный клич. Он вспомнил, ради чего обокрал друга. Ну конечно, всё ради неё! Невероятной, чудесной, волшебной! Ради неё надо на коньки встать.

Барышня сказала что-то, распорядитель поклонился, она быстрым шагом направилась к воротам. Тухля не знал, что делать: учиться кататься? Последовать за ней?

И он выбрал.

Тухля очень спешил. Когда выскочил за ворота, пролётка с барышней удалялась. Быть может, навсегда.

– Извозчик! – закричал Тухля, как цезарь, который требует коня и готов отдать за него полцарства.

Откуда ни возьмись подъехала пролётка. Тухля взлетел орлом, плюхнулся на диванчик и приказал: «Вон за той пролёткой!» Он не знал, есть ли у него хоть копейка. Это неважно. Тухля пустился в погоню за счастьем.

18

Швейцар у ворот Юсупова сада оказался упрямым, как несмазанные петли. Зелёная книжечка Департамента полиции не произвела на него впечатления. Как и помощник пристава. Он заявил, что у них порядок, воскресное катание, играет духовой оркестр, посторонних пускать не велено. Трудно сказать, изучил швейцар законы или крепко держался за место, но формально был прав: полиция не имела права входить без существенной причины. А причины не имелось: известно, что Куртиц-младший умер самостоятельно.

Ванзаров мог поднять и переставить швейцара в сторонку, как кадку с пальмой. Но такой поступок разрушил бы в глазах Бранда светлый образ сыска. А это всегда успеется. Ванзаров попросил швейцара вызвать распорядителя. Страж дверей отправился в глубины сада. Вскоре он вернулся, сопровождая моложавого господина. Мгновенный портрет указал: распорядитель не старше двадцати трёх, выдержан, спокоен, уверенный, не лакействует, держит себя с достоинством, играет джентльмена в английском стиле, в драке сломан нос, носит модное пальто, перчатки тонкой кожи и заколку в галстуке с крылатым коньком. Не женат.

– Добрый день, господин Бранд, – сказал он. – Мы полицию не вызывали.

Поручик собирался доказать, кто главный, но не успел.

– У нас личное указание от Фёдора Павловича Куртица проверить некоторые обстоятельства вчерашнего случая, – ответил Ванзаров.

Распорядитель приказал швейцару открыть калитку, поклонился и представился незнакомому господину.

– С кем имею честь? – спросил он. Когда узнал, с кем имеет, выразил удовольствие: – Сегодня утром ваш брат, господин Ванзаров, посетил нас. Приятный господин, похожий на вас.

Иволгин сделал неудачный комплимент: Борис Георгиевич похож на младшего брата чуть меньше, чем павлин на ворона. Не стоило углубляться в эту скользкую тему.

– Что именно хочет проверить Фёдор Павлович?

Бранд опять не успел вставить слово.

– Каток находится под вашим присмотром, господин Иволгин?

Распорядитель согласно кивнул:

– Слежу за порядком. Чтобы члены общества и наши гости чувствовали себя как дома. За исключением вчерашнего несчастья, происшествий у нас не бывало. Не так ли, господин Бранд?

Помощник пристава многозначительно хмыкнул.

– Что вам известно о вчерашнем случае?

Вопрос чиновника сыска показался странным.