— Хорошо. Научи меня внушать людям мысли. Я внушу тебе отпустить меня к Саре.

Мрачность на его лице сменилась той дурацкой издевательской блестящей улыбкой.

— Милая, со мной такое не сработает. — хитрая ухмылка растянула ему губы.

— Я тебе не милая. — огрызнулась я.

— Хорошо. Ну так ты согласна?

— А что будет, если я все-таки сбегу от тебя? — недоверчиво я подняла брови.

Арктур мрачно вздохнул:

— Мы будем страдать. Точнее эта сила внутри нас будет страдать.

— Какая сила? — удивленно проговорила я.

— Смерть — это не игрушка, Беатрис. Я убил тебя по-настоящему и воскресил, отдав часть себя. Часть своей силы. Но она не может жить раздельно. Она будет мучать нас. Поэтому нам придется быть до конца.

Только этого не хватало… Быть прикованной к нему наручниками и ходить так до конца своих дней…

Слова Арктура глубоко вонзились в память и в сердце. Неужели действительно я до конца своих дней буду привязана к нему? Но я не хочу этого, я не хочу все время быть с ним рядом, все время ощущать на себе его внимательный взгляд, все время чувствовать его ледяное дыхание на своей коже…

Он врет. Он обычный манипулятор. Гардоса нет с ним рядом, и я не видела, чтобы Арктур сейчас по нему страдал. Может внутри него кусочек этой силы учащенно бился и пульсировал от утраты, но этот демон с виду очень холоден и равнодушен. Не ощущала я, чтобы его пожирала тоска…

Значит и меня она отравлять не будет. Я однажды сбегу от Арктура, вернусь к своим друзьям, и мы спасем мою маму и Анестониан. Этому злодею я доверять не собираюсь, даже если он вытащит меня из толпы голодных монстров.

— Откуда у тебя эта сила?

— Гардос мне ее передал.

— То есть… ты тоже когда-то был мертв? — я хмуро сдвинула брови.

Арктур устремил взгляд в небо, и в его ледяных раскосых глазах что-то блеснуло:

— Был. Давно. За все нужно отвечать.

— И как вы сейчас будете жить… раздельно?

— Гардос силен, он сможет. А часть моей силы оставила его и перешла к тебе. Без Гардоса я смогу прожить. А ты без меня уже нет.

Бред какой-то. Он это специально придумал, чтобы привязать к себе и дальше надо мной издеваться! Ну хобби у него такое! Ну нужно ему что-то от меня?! Вот только что?!

— Ну так что, Беатрис? Наша сделка в силе?

Меня эти слова пугали, отвращали. Мысль, что я теперь буду бок о бок находиться с Арктуром травила сердце. Жгучая злость разлилась по венам, отдаваясь болью от этого ужасающего осознания.

Может быть, я до сих пор мертва? Или мои галлюцинации продолжаются? Терзают мой несчастный хрупкий ум, закручивая безумную фантазию в полный сумбур? Я всегда испытывала ненависть к Арктуру, и теперь должна все время быть с ним ради какой-то разделенной силы, которая, видите ли, разорвется по частям внутри нас, если я уйду от Арктура.

Ну ведь бред это! Бред!

Но пришлось согласиться. Выбора не было. Но это не значит, что я оставлю своих друзей. Не могу взять и попрощаться с ними. Я найду способ, как сбежать от Арктура. Но сначала он должен исполнить свою просьбу и помочь Анестониан и моей маме.

— Я согласна.

На этом Арктур довольно улыбнулся и посадил меня на траву. Я мрачно прижалась влажной спиной к дереву и устремила взгляд к небу, глубоко вдыхая соленый душный воздух иной планеты. Небесное пространство потихоньку сгущалось. Скоро ночь предстанет в своей красе.

— Анестониан точно возродишь? — тихо спросила я.

— Я выполню твои условия, можешь не переживать. — с трудом выдохнул Арктур, будто ему было тяжело выдавить эти слова из своего горла.

Когда он выполнит мои условия, и моя мама с Анестониан будут живы, я сбегу от Арктура. Я не дам ему исполнить то, что он хочет. Пошел он куда подальше! Использовать себя я ему не позволю. А им я точно воспользуюсь — пусть он оплатит за мое убийство, за мою смерть, за то, что я мертва для своих друзей.

Пусть ответит вместе с Гардосом за все.

День заканчивался, а со мной рядом ни Роберта, ни Сары, ни Милославы, ни Нефрита с Галактионом… Где-то в плену сидела моя мама, а холодные кости Анестониан под дуновениями ветра глубже устремлялись в песок…

А я продала свою душу дьяволу.

— Что нам сейчас делать? — я устремила недовольный взгляд на Арктура.

Он смотрел в небо. Не отводя взгляда с возникшего крохотного белоснежного спутника, чем-то болезненно напоминавшим мне луну, мой похититель произнес:

— Есть до сих пор хочешь?

Я покачала головой. Аппетита после недавнего совсем не было.

— Ложись спать. Завтра я начну тебя обучать.

— А Тенион?..

Ты хоть знаешь, где он находится?

Знает… именно там, на этой маленькой песчаной планете, Гардос устроил геноцид целой расе энтариатов… И Арктур ему в этом явно помогал с полнейшим ликующим удовольствием…

— И будем по дороге искать портал на Тенион. — его голос сдавливало недовольство. Каждое слово он проговорил с мучением, будто оно застревало в горле и не хотело выходить.

— А как мне тут спать? — я удивленно обвела взглядом сухую твердую землю, на которой впитывались стекающие капли воды.

Арктур щелкнул пальцами, и возле нас вспыхнул костер, горящий над дровами. Я ошеломленно раскрыла глаза, ощутив, как жар, шедший от пламени огня, лизнул лицо. Капли на моем теле начали мгновенно испаряться.

— Теперь ты не замерзнешь. — ответил Арктур.

— Спасибо, но спать-то мне на чем?

— Можешь лечь мне на колени? — издевательская ухмылка обнажила его блестящие ровные зубы.

Я поежилась, видя, как опасливо блеснули его глаза.

— Пожалуй, лягу на землю.

Арктур вновь щелкнул пальцами, и передо мной с громким хлопком возник спальный мешок. Точно такой же, какой предназначался для лесных походов.

— Где взял? — вырвалось у меня.

— Заказал через телепатию. Курьер доставил за считанные секунды. — спокойно проговорил Арктур.

Понятно. Я правды не узнаю, как ему довелось материализовать предмет.

— Не забудь поставить этому курьеру пять звёзд. — тихо фыркнула в ответ.

Часть его силы дремала во мне… Интересно, а я также смогу силой мысли создавать предметы?

Я молча легла в мешок и тяжело вздохнула. Перед тем, как сомкнуть глаза и устремиться в спокойный беззаботный мир Морфея, я глянула на Арктура. На его вечно холодном и ликующем лице была отражена настоящая тоска, боль и утрата. Глаза тускло блестели. Брови хмуро опущены. Он молча наблюдал, как горел огонь, как кружило пламя, и судорожно вздыхал, иногда