Неожиданно остужающей лавиной на неё снова обрушился поток сознания:

- Готова ли ты стать последним предупреждением перед посланниками? Готова ли нести тяжкий крест? Чувствовать все грехи, день за днем соприкасаться с гнусностью, страшными и мерзкими деяниями? Сможешь уберечь невиновных, а виновных заставить одуматься, вернуться на истинный путь?

Вся душа Яны кричала: «Да!», лишь бы не видеть жуткую картину грядущего апокалипсиса. В эту секунду она не думала, каким образом сможет предотвратить страшное пророчество, главное – попытаться все исправить. Голос произнес приговор на немой ответ, который Яна никак не могла сформулировать.

- У бога нет других рук, кроме ваших. Миссия. Семь лет, семь…

Голос стихал, перед глазами начали мелькать разные цвета, они раскладывались в спектр, разделяясь на разные уровни и тона, становились гуще, потом ярче, смешивались между собой, формировались в информационный поток, входящий в Яну.

Неожиданно не к месту возникла мысль: «Мне понадобится удача». Яна до конца не поняла, произнесла эту фразу во сне, или уже проснувшись. Она лежала с колотящимся сердцем и открытыми глазами. Сон был настолько реален и мысль настолько четко вложена в голову, что никакой дополнительной трактовки и разгадывания не требовалось.У Яны было ощущение, что в неё просто влили часть знаний мироздания. В одночасье стали ясны силы, данные свыше. Особых размышлений от неё больше не требовалось, как и не осталось тени сомнения – отныне Яна исполнитель высшей воли. Теперь только от её действий зависело появление посланников и дальнейшая судьба человечества.

У Яны не возникало совершенно никаких логически обоснованных предположений, почему именно её избрали на миссию. Она явно не ангел, до роли сатаны тоже не дотягивала. Возможно, думала Яна, сыграли роль высокая скорость мышления, умение формулировать мысли, изобретательность, тяга к справедливости и отсутствие страха в сочетании с высоко развитым инстинктом самосохранения. Но на самом деле, она не знала, что её душевные качества расположились ровно посередине шкалы греховности. Кому-то она казалась слишком злой и невыдержанной, кому-то наоборот. В некоторых традициях её поведение сочли бы крайне непристойным и неприемлемым, а в европейских странах такая свобода выражения женщины являлась обыденностью.

Она знала обе стороны жизни и не считая себя идеальной, редко кого осуждала, понимая, что с равным успехом при соответствующих обстоятельствах, её могло качнуть в любую сторону. Яна была способна как на изощренную подлость, если её сильно задевали, так и на великодушное благородство. Все зависело от случая и ситуации и, по её мнению, такое поведение присуще каждому человеку. Сунь-Цзы говорил, что даже кролик, загнанный в угол, становится опасным. Разница лишь в триггерной точке загнанного и степени воздействия на нее.

Вспыльчивость и агрессивность были характерны для Яны в равной степени с умением держать себя в руках. Она, не боясь, материла придурков на дорогах и в то же время никогда первая на опускалась до прямых оскорблений и рукоприкладства. В крайне редких, особых случаях могла, защищаясь, вступить в драку, особенно по молодости, но в то же время всегда видела черту, через которую не стоит переступать. В большинстве вопросов не доводила ситуацию до крайности, технично уходя от чрезмерного накала страстей. Яна отличалась повышенной ментальной чувствительностью, но эмоции никогда не перекрывали разумную составляющую.

Воровством не грешила, однако, если подворачивался случай изыскать пользу, перехитрить государство, момент не упускала. При надобности без угрызений совести могла по мелочи подделать документы или поучаствовать в чем-то не слишком законном. Могла менять любовников и заниматься сексом без дальнейших обязательств, но никогда не продавалась за деньги и не шла на измену, состоя в серьезных отношениях.

Не злоупотребляла алкоголем и возлияниями в еде, хотя ярым приверженцем ЗОЖа тоже не считалась. Не понимала причин вегетарианства по идейным соображениям. В детстве, вцепившегося в лицо кота, со всей дури отшвыривала кота, который пролетал две смежные комнаты насквозь, а на следующий день рыдала над умирающим щенком. Хладнокровно относилась к отрубанию голов курицам, но никогда бы не прошла мимо издевательств над животными.

Среднее состояние заключалось даже в талантах Яны. Способности к искусствам в её случае казались неоспоримы. Могла сочинять музыку, хорошо рисовала, придумывала фасоны одежды и сама шила, имела богатое воображение, но способности особо не развивала, поэтому и сверх талантами не блистала. Регулярно участвовала в соревнованиях в разных видах спорта, никогда не достигая больших высот. Она была способна освоить любой предмет, любую науку, за которую бы взялась, приобрести любые навыки, но ни от чего безумно не фанатела.

Внешние данные тоже между «очень хорошо» и «ну.. что-то в ней есть». Женщина, без сомнения, красивая, стройная, обаятельная и невероятно сексуально притягательная, однако, все же не настолько, чтобы мужчины повально испытывали благоговейное восхищение. Многие влюблялись, кто-то даже терял дар речи в её присутствии, но сама себя она идеальной никогда не считала. Милой да, но не красавицей с классическими золотыми пропорциями лица. Она обладала какой-то неправильной красотой. В виду большого смешения кровей в её родословной, люди терялись при определении национальности Яны. Представители каждой народности выдвигала определенную версию, при этом никто не принимал за свою. Лицо кукольное славянское, однако смуглое, с едва уловимым желтоватым отливом. Глаза абсолютно европейские широко распахнутые, светло карие, но в скулах неуловимый намек на родство с монголоидной расой. Причем совершенно ни у кого не возникало мысли о её принадлежности именно к этой расе. Русские выискивали в ней армянские корни, армяне интересовались не цыганка ли она, цыгане открещивались, кивая на большеглазых татар, те в свою очередь, точно знали, что она не их кровей и, скорее всего, украинка.

Парадокс заключался в том, что и чужаком Яну тоже никто назвать не мог. Она вызывала непередаваемое ощущение родственности и близости, чего-то давно знакомого, но забытого. Каждый человек, глядя в проникновенный и отливающий твердостью взгляд, был абсолютно убежден, где-то её уже видел. В юности, пользуясь общественным транспортом, она с успехом пользовалась этой особенностью. Кондуктора частенько проходили мимо, уверенные, что «девушка уже платила».

Именно четкое расположение посередине между крайними проявлениями человечества сыграло роковую роль.

Размышлять над тем, почему она должна осуществлять миссию, можно было бесконечно. Яна, не знающая истинных причин, быстро поймала себя на свернувших в ненужную сторону мыслях об избранности.

«Точно, давай сейчас упиваться собственной исключительностью. Надо же какая особенная