— Идет!

— Навсегда?

— Навсегда!

Мы пожали друг другу руки. Потом сцепили мизинцы, и Султан разделил их ребром ладони.

— Погоди,— забеспокоился он,— это еще не настоящая клятва.

Султан взял палочку и принялся чертить что-то на земле.

— Это красный земляной котел,— пояснил он.— Если кто-нибудь из нас нарушит клятву, то попадет в ад. Там его будут жарить в этом котле.

Султан растянулся на земле, перечеркнул двумя линиями котел и потерся лбом о место скрещения этих линий. Я точно повторил все его действия.

После того как мы немного подкрепились, началось потрошение рыбы.

Иначе она испортилась бы. Мы разделили

работу. Я мыл и чистил рыбу, Султан распарывал рыбешкам брюхо. Самое интересное в этом деле — вытащить

плавательный пузырь. Султан смаху бил себя этим пузырем по лбу, и он с громким треском лопался. Вскоре кожа

на его лбу стала оранжево-красной.

Впрочем, мне некогда было заниматься такими мелочами, ибо Султан спросил вдруг, снизив голос до таинственного шепота:

— Слушай, Кара Кожа, хочешь стать разбойником?

— Как это — разбойником?

— Очень просто. Г де-нибудь в глухом углу леса мы соорудим шалаш, чтобы нас никто не мог обнаружить.

Насушим рыбы и завалим ею все дороги к нашему шалашу. Если удастся, будем грабить людей. Раньше

разбойники так и жили. Они ничего и никого не боялись.

Ничего и никого не бояться — это по мне. Но я все же поинтересовался: — А как же зимой?

— А разбойникам все равно, что лето, что зима. Снег для них — постель, а лед — подушка. Но сначала нам нужно будет достать ружья, порох и дробь.

— Откуда?

— Найдем где-нибудь.

Вообще говоря, выдумка Султана была замечательна. Я и сам понимал, что одежду, посуду и прочие нужные нам

вещи мы всегда сумеем достать и незаметно унести в разбойничью пещеру или шалаш. В одну прекрасную ночь мы украли бы даже Жанар. Она готовила бы нам пищу и стирала.

Мы возвращались домой, рассуждая о том, как здорово быть разбойником. Признаюсь, еще немного, и у Нас бы слюни потекли, так сладко мечтали мы о привольной разбойничьей жизни. Но, если говорить совершенно честно, и я, и Султан понимали, что все это глупости. Да еще какие! Во-первых, разбойники, если это только настоящие благородные разбойники, грабили баев и мулл, купцов и чиновников

белого царя. Ни тех, ни других, ни третьих, ни четвертых давно уж нет на земле. Во-вторых, милиция никому

ничего не позволяет грабить: укради чужого ягненка или ведро — и сразу очутишься за решеткой. Иди доказывай

тогда, что ты не обыкновенный вор, а разбойник! В-третьих, уйти в разбойники — значило расстаться со школой и

остаться неучем. Султан, может быть, и согласился бы на это, но я — никогда!

На следующее утро Султан застал меня в постели.

— Эй, Кара Кожа! Ты все еще лежишь?..

— Ох, как я устал вчера!

— Ну и неженка... Поднимайся скорей! А то увидят ребята, что ты вместо школы со мной идешь...

Я поднялся и стал одеваться. Мне было не по себе.

Зачем я согласился вчера идти с ним на рыбалку с раннего утра? Можно было выбраться и после обеда. Но

теперь как-то неудобно отказываться. Ладно, один день можно прогулять, ничего не случится.

Бабушка сразу поняла, что я что-то затеваю.

— Куда это ты собрался?— спросила она настороженно.

— То есть, как это — куда? Конечно, на урок. Бабушка на минуту вышла из комнаты, и я быстро шепнул Султану: _

— Сматывайся поскорее. Иди в овраг за домом Валибая и жди меня. Я сейчас приду.

— Ладно, только приходи поскорее. Бабушка вернулась в комнату.

— Ну, Кара Кожа, пока,—сказал Султан, чтобы обмануть бабушку.— Теперь, наверно, долго не увидимся. Тебе

нужно ходить в школу, а я отправляюсь обратно на джайляу.

Бабушка недоверчиво посмотрела на Султана.

— Значит, ты едешь на джайляу?— спросила она.

— Да.

— Это хорошо. Я хотела послать Миллатжан немного чаю и сахару.

Она передала Султану узелок, приготовленный для мамы.

— Смотри, плутишка!— пригрозила бабушка.— Ты же скачешь как сумасшедший и потеряешь посылочку... Может быть, послать с кем-нибудь другим?

— Что вы, бабушка!—обиделся Султан.— Это я-то потеряю! У меня есть мешок. Такой мешок! Ни у кого нет такого мешка!

— Ну гляди! Если Миллатжаи не получит посылки, то не сносить тебе головы!

— Доставлю в целости! Пусть я провалюсь на этом месте, если не доставлю... Султан взял узелок, подмигнул мне и вышел.

«Эх и растяпа ты, бабушка,— подумалось мне,— ну кому ты доверяешь!» Но я ничего не мог сказать вслух.

Как только я вышел из дому, сразу шмыгнул за сарай. В углу стоял ящик из- под спичек, перевернутый вверх дном.

Мой портфель, тот самый новый - желтый портфель, скрылся под этим ящиком. Я помчался к оврагу за домом

Валибая. Султан уже ждал меня. Он сидел на Чалом. Конь стоял поперек дороги, будто всадник готовился

украсть невесту и выжидал ее появления. Я подсел сзади, и мы тронулись.

В этот день добыча наша была хуже вчерашней. Рыба, видимо, напугалась и ушла или попросту кончилась. Я уж

не знаю, что именно было причиной, но, во всяком случае, рыбы было мало.

Но горевать по этому поводу не

приходилось. На уху хватило. И получилась она душистой, наваристой, такой, что даже самый сытый человек не

выдержал бы и попросил бы у нас ложку и присел рядом.

Потом мы пили ароматный чай с сахаром. Это уж бабушка-ротозейка о нас позаботилась. Султан держал перед

собой алюминиевую крышку от котелка и хлебал чай, звучно разгрызая сахар. Крышка была такой горячей, что

обжигала губы, и я отказался от чая. С Султана градом катил пот, он покраснел, как вареный рак, но все-таки пил и пил...

— Теперь мы несколько дней не будем ходить сюда,— сказал он, допивая четвертую крышку от котелка,— вчера

мы, видно, распугали рыбу... Пусть снова пообвыкнет.

— Ладно,— согласился я,— только ты чай и сахар, которые остались, отвези маме — иначе дружба врозь.

— О чем речь!—усмехнулся Султан.— Завтра утром еду на джайляу. Отвезу.

Первым уроком был русский язык. Оказывается, вчера, когда меня не было, задали выучить наизусть стихотворение Пушкина «Зимний вечер». Конечно, я не мог приготовить это стихотворение. Ведь я даже не знал,

что было задано. Учительница начала вызывать ребят по одному