– А вы кто?

Он протянул мне карточку с золотым обрезом. На ней был вытиснен синий логотип корпорации «Голиаф».

– Меня зовут Дэррмо, – ответил он. – Джек Дэррмо.

Я пожала плечами. Карточка сообщила мне, что я имею дело с главой службы внутренней безопасности «Голиафа», теневой организации, существовавшей практически недосягаемо для правительства: по конституции они были неподотчетны никому. Корпорация «Голиаф» имела своих представителей в обеих палатах Парламента и финансовых советников в Министерстве финансов. Представители «Голиафа» также в изобилии встречались в Верховном суде, а большинство главных университетов терпели на своих факультетах наблюдателей из «Голиафа». Никто никогда не замечал, насколько сильно «Голиаф» влияет на управление страной, – что, вероятно, свидетельствовало о том, как хорошо они это делают. И все же, несмотря на внешнюю благостность «Голиафа», ходили упорные слухи, что привилегии, дарованные корпорации навечно, народ начинают раздражать. Их должностные лица не избирались народом, не назначались правительством, их деятельность регламентировалась только внутренним уставом. И нужно было быть очень храбрым политиком, чтобы возвысить против них голос.

Я села на скамейку рядом с коротышкой. Он отослал своего громилу.

– Так что вам в Аиде, мистер Дэррмо?

– Я хочу знать, жив он или нет.

– У вас ведь есть отчет коронера. Мало?

– В нем сказано только следующее: человек одного роста и сложения с Аидом, с такими же зубами, сгорел в машине. Аид выбирался из переделок и покруче. Я читал ваш рапорт – он намного интереснее. Не знаю, почему эти дураки из ТИПА-1 отмахнулись от него, понятия не имею. После смерти Тэмворта вы единственный оперативник, который хоть что-то о нем знает. Мне без разницы, чья ошибка сыграла роковую роль в тот вечер. Я хочу знать одно: что Ахерон собирается сделать с рукописью «Чезлвита»?

– Может, выкуп потребовать? – предположила я.

– Возможно. Где она сейчас?

– Разве с ним ее не было?

– Нет, – спокойно ответил Дэррмо. – Вы показали, что он унес ее в кожаном кейсе. В сгоревшей машине не было и следов кейса. Если Аид остался жив, рукопись тоже цела.

Я тупо смотрела на него, не понимая, к чему он клонит.

– Он мог передать его сообщнику.

– Возможно. Рукопись может стоить на черном рынке миллионов пять, мисс Нонетот. Это немало, не правда ли?

– И что вы предположили? – резко спросила я, начиная закипать.

– Ничего. Но ваши показания и труп Ахерона не сходятся, так ведь? Вы сказали, что выстрелили в него после того, как он застрелил молодого офицера.

– Его звали Орешек, – подчеркивая каждое слово, поправила я.

– Да ради бога. Но на обгорелом трупе не было огнестрельных ранений, несмотря на то что вы неоднократно стреляли в него, когда он был в обличии Колымагги и той старушки.

– Ее звали мисс Гримсволд.

Я уперлась в него взглядом. Дэррмо не смутился:

– Я видел расплющившиеся пули. Если стрелять в стену, получится тот же эффект.

– Если вы хотите что-то сказать, почему не говорите прямо?

Дэррмо отвинтил крышечку термоса с кофе и предложил мне. Я отказалась, он налил себе и продолжил:

– Я думаю, вы знаете больше, чем говорите. О событиях того вечера у нас есть только ваши показания. Скажите мне, мисс Нонетот, что Аид хотел сделать с рукописью?

– Я уже сказала вам: понятия не имею.

– Тогда почему вы отправляетесь работать литтективом в Суиндон?

– Это все, на что я могу рассчитывать.

– Неправда. Вы прекрасный работник, а в вашем личном деле говорится, что вы более десяти лет не посещали Суиндон, хотя там живет ваша семья. Еще упоминается о «романтических осложнениях». У вас в Суиндоне проблема с мужчиной?

– Не ваше дело.

– Знаете, при моей профессии мало что можно назвать не моим делом. Женщина с вашими талантами могла бы найти себе множество интересных занятий, но – вы возвращаетесь в Суиндон. Что-то подсказывает мне: у вас должен быть мотив.

– Неужто все это есть в моем личном деле?

– Есть.

– И какого цвета у меня глаза?

Дэррмо пропустил мой вопрос мимо ушей, глотнул еще кофе.

– Колумбийский. Самый лучший. Вы думаете, мисс Нонетот, что Аид жив. Я уверен, у вас есть предположения насчет того, где он находится, и мне кажется, что он в Суиндоне и именно поэтому вы направляетесь туда. Я прав?

Я посмотрела ему прямо в глаза:

– Нет. Я просто еду домой, чтобы разобраться в себе.

Джек Дэррмо не поверил ни единому звуку.

– Я не верю в стресс, Нонетот. Есть сильные люди и слабые люди. Только сильные могут пережить встречу с таким существом, как Аид. Вы сильная личность.

Он помолчал.

– Если передумаете – позвоните мне. И берегитесь. Я буду за вами присматривать.

– Ай, делайте что хотите, мистер Дэррмо! У меня к вам вопрос.

– Да?

– Вам-то Аид зачем?

Джек Дэррмо снова улыбнулся.

– Боюсь, это засекречено, мисс Нонетот. Всего доброго.

Он коснулся шляпы, встал и ушел. Из-за ограды кладбища появился черный «форд» с тонированными стеклами и умчал голиафовца прочь.

Я села и крепко задумалась. Я лгала полицейскому психиатру, когда утверждала, что могу работать, и солгала Джеку Дэррмо, сказав, что не могу. Если «Голиаф» интересуется Аидом и рукописью «Чезлвита», это может быть связано только с финансовой выгодой. Корпорация «Голиаф» была подвержена приступам альтруизма примерно в той же степени, в какой Чингисхан любил гнутую венскую мебель. Превыше всего для «Голиафа» – деньги, и никто не поверит, что они хоть в ерунде согласятся упустить свою выгоду. Да, конечно, они восстановили Англию после Второй войны, они возродили экономику… Но рано или поздно возрожденная нация встает на ноги и начинает шагать самостоятельно. В наши дни «Голиаф» казался уже не добрым дядюшкой, а скорее деспотом-отчимом.

8

Полет в Суиндон

…Нет никакого смысла тратить огромные деньги на изобретение двигателя, который позволит летательным средствам обходиться без пропеллера. Короче, что плохого в дирижаблях? Уже около сотни лет они перевозят людей относительно безопасно, и я не вижу причин подвергать сомнению…

Миссис Келли, член английского Конгресса

Выступление против финансирования парламентом исследования новых форм движения. Август 1972

Я села на двадцатиместный дирижабль до Суиндона. Он был заполнен лишь наполовину, а легкий попутный ветерок сделал наше путешествие особенно приятным. Поездом вышло бы дешевле, но, как и многим, мне нравилось летать дирижаблем. Когда я была маленькой, родители возили меня в Африку на огромном дирижабле класса «клипер». Мы медленно проплыли над Францией, над Эйфелевой башней, над Лионом, сделали остановку в Ницце, затем пересекли сверкающее Средиземное море;