Выяснилось про уколы значительно позже, совсем в другом доме, в Государственном детском доме. Пирек сознался во всем, когда во время купания у него на ногах увидели небольшие шрамы, похожие на следы дробинок, — неудачные попытки.

А сейчас Пирек лег в постель. Свет погасил. Пирчонок вроде дышит поспокойнее. Зато у Пирека порядком жжет ноги. Стена в доме теплая, словно звериная шкура.

Тук… тук… тук…

Стучит у Пирека в висках от боли и бессонной ночи, а может, это бьется тяжелое, огромное сердце дома, живого дома.

Маленькие дети вроде Пируни легко заболевают, но и поправляются быстро. Пока Пируня лежит в постели, Пирек еще кое-как выдерживает его капризы. На пятый день Пируня встал, и старшему брату хватило Пируниных приставаний по уши.

Перед самым обедом пришла долгожданная красивая открытка из Африки.

Цветная открытка — озеро, пеликаны. Знакомый доктор, уехавший далеко-далеко, посылал Пиреку привет.

Пеликаны есть и в зоопарке. Африканские марки можно купить в киоске. А вот получить открытку от знакомого, взаправду уехавшего в Африку, совсем другое дело.

Конечно же, Пируня потребовал открытку себе. И мать велела Пиреку не жадничать.

Вскоре она собралась уходить. Гладила платье, долго укладывала перед зеркалом волосы. Пиреку наказала присматривать за домом.

Едва шаги на лестнице стихли, Пирек дал Пируне по уху и открытку отобрал. Пируня принялся реветь, а Пирек удрал из дому.

Что случилось в его отсутствие? Можно ли доверять Пируниным россказням? Этот сопляк наверняка сочинил, будто из-за горшка с пальмой, покачиваясь, гуськом выходили смешные белые птицы с огромными клювами и пропадали в зеркале.

Потом вернулась пани Пирек.

Потом пришел тот, похожий на африканского колдуна.

А под вечер торопился домой Пирек, подгоняемый опасением заработать новую порку, — на сей раз он не был уверен, когда мать вернется.

Начиналась гроза. Первые капли дождя забарабанили по тротуару, и тут Пирек увидел в конце улицы убегающий дом.

Мальчик погнался за ним.

Сначала казалось, вот-вот догонит.

Дождь распугал людей, дом распугал машины. Он топотал посередине — огромный слон с поднятым хоботом дыма из трубы.

На третьей улице дом заспешил и свернул за угол. Спросить, в какую сторону улепетнул дом, не у кого. Пирек насквозь промок, в кедах хлюпало. Лишь на окраине города он снова увидел дом — далеко-далеко…

Смеркалось. В перспективе шоссе дом все уменьшался, пока наконец не исчез за лиловой дугой горизонта.

Пожалуй, кому-нибудь придет в голову, что Пирек растерялся, упрекал себя: «Вот присматривай я сам за домом!..» Так могут подумать люди, не знающие Пирека.

Мальчик перевел дыхание, встряхнулся, как собака, разбрызгивая воду, и не спеша направился обратно. Порка, во всяком случае, ему не грозила. Неважные дела, что и говорить, но мать с братом выйдут из положения, пусть и неясно, куда удрал дом. Для Пируни, пожалуй, все даже к лучшему. Может научиться разным штукам у того колдуна.

Что касается Пирека, у него свои планы на будущее. Пирек никому не признавался, что подумывает стать врачом. Не каким-то там гриппушником, нет, судовым врачом, даже врачом африканским, несмотря на двойку по природоведению.

Конечно, пока он вырастет, надо где-нибудь жить. Пирек знал, у кого нет своего дома, тому обязательно помогут, возьмут в другой дом — в детский.

Он вернулся в опустевший двор — нужно же куда-нибудь вернуться. Дождь утихал, но Пиреку все равно, он и так промок насквозь.

Вошел во двор. Сейчас главное, где бы переночевать. Впрочем, так или иначе все устроится.

А во дворе кто-то есть.

Случись вся история не на самом деле, могло бы оказаться, что это — доктор, знакомый Пирека. И все кончилось бы хорошо. Но ведь доктор уехал в Африку.

И тот, кто стоит во дворе, — очень, очень маленький.

Пируня.

Стоит и хнычет…

Черт побери, только этого Пиреку не хватало.

А заплаканный Пируня увидел брата и — к нему.

На дворе пусто. Темнеет.

Вот незадача… Но Пирек уже знает, что делать. Они вместе отправятся в детский дом.

Там, может случиться, Пирек и стукнет Пируню разок-другой. Но полезет в драку с любым мальчишкой — тронь только кто Пирчонка. Не посмотрит и на воспитателей, коснись дело братца.

А пока Пирчонок стоит и ревет. Пирек подталкивает его к дровянику, там почти сухо. И, успокаивая малыша, начинает рассказывать историю, может быть, африканскую сказку…

Перевод И. Колташевой.

Пасюк

Мама помогала людям, если кому нужно было чего-нибудь продать или купить. Даже водку доставала, хотя алкоголь мало что напасть и пагуба — еще и дорогой. В тот вечер пришли какие-то и стали с мамой ругаться. Дядя-квартирант тоже встрял. Все кричали, что хотят по справедливости, но договориться не могли.

Разобраться в этом было трудно, и Яцек улизнул из дома. Во дворе стоял туман. Густой, почти что морской. Пожалуй, даже чуть солоноватый.

С собой Яцек захватил тетрадь. В тетради на первой странице было написано: «Для классных работ», но вкривь и вкось. Дальше начинались рисунки. Разные. В том числе несколько кораблей. Современные и парусники. Между домами, за ажурной загородочкой, стояли мусорные баки. Везде уже было пусто и тихо.

Яцек прислонил тетрадь к открытой жестяной крышке бака. В расплывчатом свете фонаря заголубело море. Мальчик отступил на шаг. Засмотрелся, задумался.

Вдруг раздался шорох. Откуда-то вылезла здоровенная крысища. Пасюк. Приостановился, прыгнул, бак качнулся. Пасюк внимательно посмотрел на мальчика. А потом на рисунки.

Если б между мусорными баками и фонарем стоял не Яцек, а кто-нибудь другой, он бы наверняка кинул в пасюка камнем. И уж во всяком бы случае вскрикнул или испугался. В конце концов крысы, хоть они и умные, — наглые и грязные. Но чего-чего, а грязи Яцек не боялся. Крыс тоже.

С жестяного края свисал длинный, покрытый чешуйками хвост. Пасюк стоял на задних лапках, вертел мордочкой.

— Эй… ты… — шепнул Яцек.

Пасюк ответил:

— А чего? Нельзя, что ли?

— Мне-то без разницы, — примирительно сказал Яцек, — но…

— Я крыса, но не подумай, что сухопутная. Хотя какое тебе дело.

Пасюк скривился, почесал бок, огляделся. Спрыгнул и исчез в тумане.

Яцек озяб, но домой не возвращался. По его расчетам рано было туда идти. А еще куда-нибудь — наоборот, поздно. Да и если б даже — к кому идти? В школе близких приятелей у Яцека не было. Соседки своим детям с ним играть не разрешали. Да и ему случалось то разбить кому-нибудь окошко, то в тихом уголке наподдать какому-нибудь соседскому малышу.

Поэтому, несмотря на поздний час, Яцек был один со своей тетрадкой. Поэтому он думал о встрече с пасюком