Повозки пересекли узкий переулок и въехали во внутренний двор. Еще до того как они остановились, юная госпожа Цзюнь могла отчетливо слышать суматоху снаружи и звук приближающихся шагов.

Это были остальные члены семейства, которые чуть ранее получили печальные новости и, вероятно, были очень встревожены.

– …Они вернулись.

– …Умерла?

– …Она и в самом деле умерла?

Среди всего шума был отчетливо слышен пронзительный женский голос, владелица которого была не столько обеспокоена и встревожена, сколько воодушевлена.

По-видимому, волновались отнюдь не все.

Юная госпожа Цзюнь поджала губы и выглянула в окно в направлении этого голоса. Во двор ввалилось около дюжины женщин разного возраста, все они были в пестрых одеждах.

Взгляд Чжэньчжэнь остановился на девушке лет четырнадцати. Она была очень красива и выделялась среди толпы. За счет своих острых приподнятых бровей она напоминала старую госпожу Фан.

Мгновением позже взгляды двух девочек встретились. То была третья юная госпожа Фан. Цзюнь Чжэньчжэнь узнала в ней свою двоюродную сестру, младшую внучку ее бабушки.

Увидев ее в повозке, юная госпожа Фан была явно ошарашена и даже не пыталась скрыть своего разочарования и пренебрежения.

– Такая никчемная, даже не хватило смелости, чтобы помереть, – плюнула она, развернулась и собралась уходить.

Шум вокруг внезапно стих: все служанки затаили дыхание и напряженно поглядывали на девушку, сидящую в повозке.

Весной на третий год правления Тайкан [14] юную госпожу Цзюнь забрали из Фунина, и тогда она впервые встретилась со своей двоюродной сестрой в доме Фан. Все вокруг жалели Чжэньчжэнь, потерявшую отца и мать, поэтому вынесли и подарили ей свои любимые вещи.

Цзюнь Чжэньчжэнь попросила свою служанку принять все дары, но подготовить ответные подарки не посчитала нужным. Это, конечно, нельзя было назвать обычным визитом к родственникам, в конце концов, только-только скончался ее отец, поэтому семья Фан не сочла подобное поведение девушки грубостью.

Однако на следующий день третья юная госпожа Фан увидела, как подаренный ею носовой платок использовался Лю-эр в качестве тряпки для чистки грязной обуви.

Тогда она отправилась к Чжэньчжэнь и спросила, в чем дело, на что та дала простой ответ:

– То, что моя служанка пользуется такой дешевой вещицей, – уже хорошо.

Между девушками тут же развязалась драка. Она закончилась тем, что Цзюнь Чжэньчжэнь схватила веревку с намерением уйти и повеситься. Эта ситуация вынудила их бабушку наказать третью юную госпожу.

С тех пор между сестрами началась самая настоящая вражда. В течение полугода у них еще несколько раз разгорался конфликт, и, если бы госпожа Фан не держала третью юную госпожу Фан в ежовых рукавицах, неизвестно, во что бы это все могло вылиться.

Услышав новость о том, что сестра повесилась, третья юная госпожа Фан совершенно не испугалась. Напротив, она рванула с таким довольным видом, словно была только рада обнаружить ее мертвой. Это было достаточно неприятно, и Цзюнь Чжэньчжэнь опасалась, что сейчас начнется очередная отчаянная драка.

Все служанки уже приготовились разнимать этих двоих, ожидая, что зачинщиком конфликта будет именно она, но юная госпожа Цзюнь продолжала сидеть неподвижно.

Она что, разве не слышала, что ей только что сказали?

– Фан Цзиньсю!

Из повозки раздался резкий крик, после чего из нее выпрыгнула взбешенная Лю-эр.

– Фан Цзиньсю, ты такая бесчувственная и бессердечная, так и норовишь отправить мою госпожу на верную смерть!

Лю-эр с угрожающим видом посмотрела по сторонам, словно вот-вот собиралась на кого-нибудь наброситься.

И служанки в повозке, и сидевшая возле окна юная госпожа Цзюнь не могли этого не понять.

Лица служанок, которые помогали старой госпоже Фан покинуть повозку, сразу переменились, и они тут же пустились в сторону Лю-эр.

– Кто это посмел нести такую чушь в присутствии третьей юной госпожи? – резко закричали они. – Хватайте ее и не дайте ей уйти!

С этими словами они выбежали вперед и преградили Лю-эр дорогу.

– Юная госпожа Цзюнь полдня просидела в повозке и тоже устала, лучше помоги ей выйти, чтобы она скорее отдохнула, – попытались они по-хорошему убедить Лю-эр, закрывая ей обзор и не позволяя пройти дальше.

Было очевидно, что все это делалось для того, чтобы защитить юную госпожу от их собственной семьи и при этом обидеть Чжэньчжэнь, которая фактически была для них чужой.

Эти гнусные людишки.

Лю-эр топала ногами и собиралась уже начать проклинать всех направо и налево, как вдруг Чжэньчжэнь подняла занавеску и громко позвала свою служанку, чтобы та помогла ей спуститься.

Слуги занервничали еще больше, наблюдая за тем, как юная госпожа Цзюнь выходит из повозки. Но девушка только смотрела на старую госпожу Фан. Она не ревела, не бранилась и даже не собиралась лезть ни с кем драку.

Обратив внимание на старую госпожу Фан, все служанки тут же согнулись в поклоне.

– Пойдем, – сказала бабушка и взглянула на Чжэньчжэнь, которая спокойно стояла в сторонке, после чего старуха направилась не к внутренним воротам, а свернула в узкий проход, ведущий в противоположную сторону.

Там находилась ее комната – юная госпожа Цзюнь поняла это после недолгих размышлений, после чего последовала за ней. Почти сразу же со стороны внутренних ворот девушка услышала звук приближающихся шагов.

– Матушка, – изнутри донесся чей-то ласковый и встревоженный голос.

После этого юная госпожа Цзюнь увидела быстро приближающуюся красивую женщину приблизительно тридцати пяти-шести лет, которая на первый взгляд казалась нежной и очень великодушной.

Это была тетя Цзюнь Чжэньчжэнь, госпожа Фан.

– Матушка, вы вернулись, – сказала она, после чего ее взгляд упал на юную госпожу Цзюнь. На ее лице отражалось счастье с небольшой ноткой грусти. – Чжэньчжэнь, рада, что и ты здесь.

Это тот самый случай, когда нельзя судить человека по внешности: снаружи женщина казалась добросердечной, но в душе была жестокой. Во всяком случае, так подсказывали юной госпоже ее воспоминания.

К сожалению, мир и в самом деле переполнен скверными людьми.

Цзюнь Чжэньчжэнь опустила взгляд и слегка поклонилась ей. Это было настолько неожиданно, что госпожа Фан растерялась и забыла, что вообще хотела сказать.

– Я отойду с ней, нам нужно кое о чем поговорить, – сказала старая госпожа Фан. – Можешь возвращаться первой.

Этими словами старшие семьи Фан четко давали понять, где и когда младшему поколению не следовало находиться. Юная госпожа Цзюнь и члены семьи Фан испытывали взаимную неприязнь друг к другу. Девушка считала, что оставаться в одном доме с женщинами семьи Фан – ниже ее достоинства, в то время как старая госпожа Фан и вовсе желала, чтобы духу ее здесь не было.

Это дитя вызывало лишь одну головную боль.

Цзюнь Чжэньчжэнь поджала губы, понимая, что