напротив меня сидит умопомрачительно обаятельный Александр, к столу то и дело подходят официанты, а я не могу отделаться от мысли, что между мной и моим новоиспеченным мужем ничтожно мало свободного места, так что стоит мне чуть отклониться в бок, я смогу прислониться к его плечу. И это при том, что на протяжении всего ужина он не обращает на меня никакого внимания: с аппетитом ест и говорит с Ди Анджело о делах — покупке типографии, инвестициях в технологии, месторождениях нефти и газа. Я же остаюсь предоставлена самой себе: бесцельно смотрю по сторонам, пью вино и ковыряюсь в тарелках, которые с завидным постоянством меняются на все новые.

— Мы поедем, Алекс, — внезапно говорит Максим.

Ди Анджело понимающе улыбается.

— Не смею задерживать. Спасибо, что приехали. Если бы знал все обстоятельства, я бы не настаивал.

Смущенно отвожу глаза, когда понимаю, что он имеет ввиду. Очевидно, у него создалось совершенно привратное мнение о наших с Андреевым отношениях.

Я наблюдала за Максимом и Алексом весь вечер — кажется, они очень близки. Если это действительно так, зачем Максим намерено вводит друга в заблуждение?

— Влада, — звучит коротко.

Поднимаю глаза и смотрю на мужа, который уже встал из-за стола и теперь нетерпеливо смотрит на меня сверху вниз. Под его непроницаемым взглядом я допиваю вино из бокала и встаю, с удивлением обнаруживая, что окружающий мир покачивается из стороны в сторону.

— Благодарю за гостеприимство, — произношу я, обращаясь к Алексу. — Уверена, ресторан будет пользоваться бешеной популярностью.

— Спасибо, — он улыбается, демонстрируя ямочки на щеках. Сейчас он кажется очень простым и дружелюбным. Не то, что угрюмый тип, за которого я вышла замуж.

— Если нужна будет помощь с оформлением сделки — дай знать, — деловито произносит Андреев. — У меня есть юрист, который специализируется на подобных делах.

Они обмениваются крепким рукопожатием, и Алекс вновь разворачивается ко мне.

— Было приятно познакомиться, Влада. Я желаю вам обоим счастья.

Наверное, это выпитое вино, которое притупляет мой разум, но в ответ на это абсурдное пожелание у меня вырывается недоверчивый смешок. Счастья? С Андреевым? Сейчас я настолько беспечна, что почти готова высказать все, что думаю о нем и нашем смехотворном браке.

Не успеваю я и рта открыть, как тяжелая рука Максима обвивается вокруг моей талии, как бы предупреждая следить за своими словами. Наши глаза встречаются, но разгадать его чувства по выражению лица или поведению кажется мне невозможным. И все же, странным образом, мой порыв к откровенности тут же сходит на нет.

Как только мы покидаем ресторан, я демонстративно скидываю с себя мужскую руку, и самостоятельно иду к автомобилю. Если на людях я и связана по рукам и ногам унизительным брачным договором, то наедине никто не заставит меня терпеть чуждые мне прикосновения.

Максим щелкает кнопкой на брелке и машина, пискнув, открывается. Хватаюсь за ручку, испытывая предательское головокружение. Все-таки, последний бокал был лишним. Понимаю это, когда неуклюже взбираюсь на пассажирское сидение внедорожника, едва не тыкаясь лицом в кожаную обивку кресла. Да, алкоголь помог мне расслабиться, но терять бдительность рядом с таким как Андреев — это ошибка. Ну, почему я сначала делаю, а потом думаю?

К счастью, мой спутник никак не комментирует мое состояние, и, стоит мне пристегнуться, спокойно выводит автомобиль с парковки.

Это лишнее, но я не удерживаюсь от искушения и бросаю на Андреева взгляд украдкой. В сумерках, окружающих автомобиль, и желтых вечерних огнях черты его лица, повернутого ко мне в профиль, кажутся резче и выразительнее. Внезапно я вспоминаю то самое первое впечатление, которое он произвел на меня, когда наши автомобили столкнулись. Я тогда подумала, что не встречала человека более привлекательного. И дело было даже не во внешности — не она, а природный магнетизм Андреева потряс меня тогда до глубины души.

От необъяснимого волнения тонкие волоски на моих руках и затылке становятся дыбом, и я вдруг ощущаю, что становится трудно дышать,

Влада, да что с тобой такое?

Откинувшись на удобную спинку, отворачиваюсь от Андреева к боковому окну и прикрываю глаза. Мне тепло и уютно. И, несмотря на то, что на часах всего лишь семь вечера, хочется спать. Это все нервы: с тех пор как Максим бесцеремонно ворвался в мою жизнь неделю назад я так плохо сплю. Неудивительно, что сейчас мне больше всего хочется добраться до уединения своей комнаты и положить голову на подушку…

Кто-то касается меня. С бешено колотящимся сердцем резко распахиваю глаза и выпрямляю спину. Взгляд с трудом фокусируется на лице Андреева в опасной близости от моего лица, а разум отмечает тяжесть его руки на моем предплечье.

Господи, неужели я заснула?

— Приехали, — просто говорит Максим.

До меня доносится легкий мятный запах его дыхания. В смущении отвожу глаза и смотрю на какую-то точку на бетонной стене подземной парковки.

— Извини, я не заметила.

Щелчок отстегиваемого ремня безопасности заставляет меня вздрогнуть. Я делаю то же самое и тянусь к ручке двери. Сейчас я настолько выбита из колеи, что мне хочется как можно скорее выбраться из замкнутого пространства машины.

Вцепившись в лямки рюкзака так сильно, что белеют костяшки пальцев, я торопливо иду к лифту. Все это время Максим наблюдает за мной из-под полуопущенных ресниц.

— Ты боишься меня? — внезапно спрашивает он, нахмурив брови.

— Я тебя не знаю.

Нажав кнопку нужного этажа, он оборачивается ко мне и пытливо вглядывается в лицо. Под его пристальным взглядом я отхожу от него ровно настолько, насколько позволяет кабина лифта, и скрещиваю руки на груди в попытке отгородится от его тягостной и одновременно странно тревожащей близости.

— В моих планах касательно тебя нет ничего плохого. Тебе не нужно меня бояться, — мягкий тон, которым Максим произносит эти слова, неожиданное проявление человечности после целого дня приказов и отстраненности, почти прорывают мою оборонительную броню. Почти, потому что я хорошо знаю, что таким как Андреев доверять нельзя.

— Правда? — даже не пытаюсь скрыть скепсис в своем голосе.

— За кого ты меня принимаешь?

— За того, кто втянул меня в вынужденный брак? — отвечаю вопросом на вопрос.

— За это можешь сказать спасибо своему отцу, — грубовато парирует он.

— Ты мог отказаться, — возражаю я.

— Твой отец приткнул бы тебя к любому другому, кто согласился бы заплатить достаточно денег.

Я чувствую себя так, словно он дал мне пощечину. От мысли, что он обсуждал что-то подобное с моим или своим отцом, мне становится нехорошо.

— Тогда какая разница, кто это был бы? — в сердцах спрашиваю я. — Ты ничем не