пальца, не дрейфь. Ты мне теперь скажи, готов ли к следующему бою? Ты знаешь, что теперь тебе предстоит бороться с Лодочниковым. С самим Лодочниковым. Если одолеешь его, тебе уже никто не страшен. Ты сразу после этого автоматически попадешь на городское первенство. Даже можно на республику тебя подавать, новенького-готовенького. Короче говоря, все от тебя зависит, Волков. Как проведешь этот поединок, так и дальше все пойдет. Если проиграешь, не страшно, это все-таки Лодочников, но о республике в этом году можешь забыть.

Отличные перспективы. Нарисовал одним махом. И ведь ничего не возразишь в ответ.

Все и вправду так, все зависит от меня, от моей победы и поражения зависит будущее. Все, как и положено в реальной жизни.

Поэтому я ничего не ответил, просто промолчал. А что тут еще ответишь? Потом подумал и просто спросил:

— А когда мой следующий поединок? Долго еще ждать?

Степаныч посмотрел в сторону ближайшего столика организаторов, где сидели судьи и внимательно смотрели за схватками. Потер щетинистый подбородок и задумчиво ответил:

— Скоро. Очень скоро. Будь под рукой, никуда не уходи, а то я вижу, ты опять куда-то намылился. Но сейчас сиди тут. Ты будешь сразу после Крабова, а тот будет бороться с Копытовым. Это будет то еще соревнование.

Ого, значит сейчас один из лучших наших борцов столкнется с одним из лучших армейцев? Это будет эпическая битва, на которую стоит посмотреть внимательно.

Тем более, что Крабов работает совсем рядом с моей весовой категорией, так что в случае чего, я могу многое взять из этой знаменитой битвы. Взять для себя, почерпнуть много полезного.

Я вернулся к себе, снова достал из сумки недопитый лимонад и повертев головой, поднялся на трибуны. Нашел свободное местечко и хотел пристроиться сбоку, когда рядом послышался требовательный голосок:

— А мне где место?

Ну да, конечно, как же обойтись без этой вездесущей и любопытной красотки, вечно желающей засунуть нос, куда не надо? Я обернулся и увидел Полину, стоящую на ступеньках лестницы, ведущей на трибуну. Совсем рядом со мной.

Когда она успела здесь очутиться? Перенеслась одним гигантским прыжком, трибуны на трибуну?

Пришлось уступить место даме, а самому сесть рядом на ступеньку. Вдобавок еще и угостить лимонадом, нынешние девушки нисколько не брезгуют пить лимонад от другого парня. Мы уселись поудобнее и в это мгновение как раз объявили выход Крабова и Копытова.

Глава 8

Эпический провал

Полина рядом тоже смотрела во все глаза на арену. Между прочим, борцов после выступления тяжеловесов на ковре уже намного меньше. В борцовские круги вышли всего две пары. Одна из них — это как раз Крабов и Копытов.

— Фамилия какая характерная, — заметила девушка. Она сидела, подперев подбородок ручкой. — Копытов. А это твой приятель? Что-то он совсем не грозно выглядит. Какой-то ботаник. Разве такой может справиться с таким, как Копытов? Копытов же его одной левой завалит.

Ну да, если бы я не знал Краба, тоже так подумал бы. Тот все так же ходит со своей дурацкой ухмылкой, причем, как ни странно, это его натура, тут ничего не придумано, улыбка искренняя.

То есть, Краб и в самом деле ни на кого из соперников не злится, не желает его обойти, не думает победить. По большому счету, ему плевать на результаты.

Он вообще, как я слышал, сказал Степанычу, что этим летом в последний раз выступает. На городские соревнования чихал он с высокой колокольни, вряд ли будет в них участвовать.

Суслик рассказывал, что тренер и так его уговаривал и эдак, чуть ли не все богатства мира сулил, вместе с красавицами всего Союза, да только Краб не клюнул. Ему милее поездка на конференцию по биохимии в сентябре в Новосибирске, он туда уже доклад готовит.

Вот ведь проклятый ботаник, который сам не понимает, насколько он талантлив. Талантлив во всем, к чему только не прикоснется.

И ведь не скажешь ничего. Причуды гения, как говорится. Поэтому ему никто и слова поперек не скажет. Представляю, как бы на меня орал Степаныч, если бы только я посмел ляпнуть что-то вроде такого. Сказать, что у меня учеба или наука.

Но у меня задачи другие, конечно же. У меня спорт на первом месте, как ни крути. Это уже я плевал с высокой колокольни на науку.

Поэтому я и нахожусь в прямой зависимости от тренера. И умолять меня так же, как Краба, он не будет. Знает, что я и сам прибегу, все сделаю, как надо.

Впрочем, это до поры до времени. Там дальше уже видно будет.

Если мне удастся вырасти до мастера спорта, то там и разговор будет другой. Совсем другой. Уже тогда за мной будут бегать тренеры и спортивные функционеры.

— Ты смотри, как дальше будет, — ответил я девушке и забрал у нее бутылку с лимонадом. Допил прохладный напиток, потому что меня начала мучить жажда. Сейчас уже далеко за полдень, на улице жарко, в зале нет кондиционеров, само собой, стоит духота. Так что, пить хочется. Ну, и народу куча целая. — Гляди, если он даже и побьет Краба, то это ему дорого обойдется.

Полина скептически хмыкнула. Из-за того, что борцов осталось совсем немного и мы приблизились к финалу, схватки теперь проводились в обстановке повышенного внимания.

Все зрители, затаив дыхание, смотрели на две пары самбистов, стоящих посреди зала. Вскоре и мне предстоит так стоять, вл время схватки с Лодочниковым.

Двое рефери тоже ждали команды судей, чтобы дать сигнал к схватке. Начать одновременно и синхронно.

Я смотрел на Краба и пытался понять, действительно ли он ничего не испытывает, кроме безмятежного спокойствия. Или он это делает вид, что ему все безразлично и можно с беззаботной улыбкой смотреть на соперника и зрителей?

Надо же, если он притворяется, то делает это чертовски убедительно. Даже если тебе действительно плевать на исход соревнований и ты полностью сосредоточен на предстоящей научной конференции, все равно момент сейчас слишком торжественный. Чтобы вот так стоять и улыбаться, как идиот.

Так что, я думаю, что Краб все-таки притворяется.

— А что дальше? — спросила Полина. — Да и так все ясно. Ты смотри, какой он, Копытов. Да он твоего Краба на кусочки порвет. Даже не поморщится.

Я поглядел на девушку. Что-то ее обуяло желание спорить. С чего бы это? Девушка посмотрела на меня в ответ и улыбнулась.

— Что, ревнуешь? Ну