Я увидел, что мы стоим на вокзале большого города. И тут до меня дошло, что это за город. Я совершенно забыл, что по дороге в Саут-Бенд, который находится на севере штата Огайо, мы должны проехать через Индианаполис. Так это был Индианаполис! И у меня в голове загорелась дикая мысль: схватить свои вещи и сойти с поезда. Потом я как-нибудь объяснил бы свою выходку дяде Эму. У меня было достаточно денег, я догнал бы его чуть позже. Я сорвал брюки с вешалки и начал их натягивать. Но тут поезд вздрогнул и тронулся. Это меня отрезвило. Я понял, что чуть было не совершил глупость. Но эта глупость совершенно прогнала мой сон. Нечего было и думать о том, что удастся опять заснуть. Я оделся я прошел в самый конец поезда на открытую заднюю платформу. Здесь я сел и стал смотреть на убегающие рельсы. Они разлучали настоящее с прошлым. Мы удалялись от Индиана-полиса. Это означало, что, может быть, я больше никогда не увижу Риту.

В Саут-Бенде стояла хмурая погода, но дождя не было. Мы приехали на ярмарочную площадь до основного каравана. На сухой площадке уже было размечено местоположение палаток. Грузовики прибыли в десять часов. Мы сгрузили наши вещи и начали устанавливать балаганчик.

В самый разгар работы к нам подошел Мори и ввязался в разговор:

– Мы приехали на день раньше, но мне кажется; что после полудня и к вечеру здесь уже соберется народ. Я организовал рекламу по местному радио. А еще я позвонил в воскресную газету, чтобы они тиснули статейку по поводу нашего приезда. Так что публика будет о нас знать. Только и здесь попахивает дождем! Черт возьми, нам ужасно не везет!

Я спросил у него, не знает ли он что-нибудь о Рите. И сразу понял, что сделал глупость. Она не могла дать о себе знать так быстро.

– О ком ты спрашиваешь? Об этой платиновой блондинке? Нет, пока я ничего не знаю.

Я понял, что веду себя как круглый идиот, но все-таки не удержался от следующего вопроса:

– А та телеграмма, которую она получила, – ее вручил почтальон?

Он посмотрел на меня с усмешкой и ответил:

– Нет, они передали текст по телефону. Секретарша записала, и я сам ее отнес.

Когда Мори ушел, дядя Эм почесал в затылке и спросил, зачем мне понадобилось задавать такие вопросы.

В тот вечер было пасмурно, но мы все же открылись и неплохо заработали. В понедельник тоже. А во вторник полил дождь. Он начался в половине четвертого. Но с утра мы еще немного поработали. Когда же стало ясно, что дождь зарядил надолго, Дядя Эм послал меня, опустить штору. Пока я дергал за шнур, кто-то окликнул меня сзади:

– Привет, Эд!

Это был Армия Вейс, полицейский из Эвансвилля. Я ответил на его приветствие.

– Мне сейчас надо кое с кем повидаться. Вы еще побудете здесь? – спросил он.

– Конечно, – ответил за меня дядя Эм, который как раз вышел из балагана. – Мы будем у себя в палатке.

– Тогда мы скоро увидимся. Нам удалось установить личность карлика.

Мы окончательно закрыли балаган и прошли в нашу палатку.

Вейс вернулся через полчаса. Он присел на кушетку, но не торопился начать разговор. Тем временем я достал свой тромбон, почистил его, залил масла а кулису и уже собирался убрать, когда он вдруг сказал:

– Лон Стаффолд. Карлика звали Лон Стаффолд. Вы слышали это имя?

Мы переглянулись и отрицательно замотали головой. Вейс продолжал:

– Он жид в Цинциннати. Ему было тридцать шесть лет. Он занимал меблированные комнаты на Вайн-стрит и владел небольшим газетным киоском в городе. Утром он продавал «Инкуайерер», а вечером «Таймс-стар» и «Пост». Когда-то он был бродячим циркачом, но недолго. Это было шесть-семь лет назад. Он ездил в основном по западным штатам. И еще работал в водевильной труппе. Насколько я успел выяснить, он никогда не работал ни на Востоке, ни на Среднем Западе.

Дядя Эм спросил:

– А кто дал знать об его исчезновении?

– Его квартирная хозяйка. Это тоже бывшая цирковая артистка, работала в комических труппах. Во всяком случае, она постоянно читает «Билборд»; там она наткнулась на статью об убийстве. Хотя в газетах Цинциннати тоже было помещено сообщение, их она не читала. Вот почему она не откликнулась сразу: «Билборд» выходит раз в неделю. Она сообщила в полицию Цинциннати. Описание совпадает.

– Она имеет хоть какое-то представление о мотивах убийства или о том, кто мог это сделать? – спросил дядя Эм.

Вейс пожал плечами:

– Она ничего не сообщила местной полиции. Я еду в Цинциннати, чтобы встретиться с ней. Мне пришлось сделать крюк и заглянуть сюда, потому что надо было узнать вашу реакцию на имя Лон Стаффолд. Иначе мне не с чем будет появиться в Цинциннати. Пока я еще ничего не выяснил.

Он поднялся с кушетки и обернулся в мою сторону:

– А тебе удалось что-нибудь узнать, Эд? Я отрицательно покачал головой.

– Странное дело! Стаффолд покинул Цинциннати десять дней назад. Найден мертвым на вашей ярмарке в четверг вечером, то есть пять дней назад. Что он делал остальные пять дней? Если мы это узнаем, у нас будет за что зацепиться.

– Как насчет стаканчика? – предложил дядя Эм.

– Пожалуй, я не прочь выпить. Это меня подбодрит. Отсюда чертовски далеко до Цинциннати.

Дядя Эм достал три кружки и бутылку. Мне он налил немного меньше, чем себе и Вейсу. После того как мы выпили, Вейс сказал:

– Он продал свой киоск и выручил за него двести долларов. Это значит, что после возвращения он не собирался опять торговать газетами, иначе он просто отдал бы его в аренду. У него не было намерения возвращаться к этой работе, это ясно. Но он оставил за собой комнату и даже заплатил за две недели вперед. Он дал понять хозяйке, что у него будут деньги, но происхождение этих денег окутано тайной.

– Полиция в Цинциннати хорошо на вас поработала, – заметил дядя Эм.

– Не они откопали эти сведения. Я разговаривал с хозяйкой вчера по телефону. Это некая миссис Червински, вдова. У нее по телефону приятный голос.

При этих словах дядя Эм широко улыбнулся, но тогда я не понял почему. Затем он сказал: – Еще стаканчик, капитан?

– Нет, мне пора бежать. Послушай, Эд, я еду на машине. Вы все равно не будете работать в такой дождь. Может, поедешь со мной?

Но я отказался:

– Нет, спасибо, капитан. У меня