– Совсем немножко, – сказал я, когда он начал наливать мне виски. – Не больше наперстка.

Наперсток по понятиям Хоги вмещал больше, чем фляга. Он наполнил мой стакан почти доверху.

Я сказал: «За здоровье Сьюзи!» – и отпил глоток. Присоединившись к тосту, Хоги выпил вместе со мной. Потом он откинулся назад и стал меня разглядывать помутневшими глазами. Думаю, что, если бы я не знал его так хорошо, я бы испугался его взгляда. А может, я и вправду испугался. До этого вечера я не знал, что он пьет в одиночку. Помолчав немного, я набрался храбрости, отхлебнул немного из стакана и спросил:

– Так как она поживает, Хоги? Я имею в виду Сьюзи?

– Боюсь, что она помирает, Эд. Видит бог, я сделал для нее все, что мог.

– Действительно, тебе не везет.

– Я переживаю не из-за денег, нет. Мне наплевать, что я потеряю сто пятьдесят долларов; когда я ее покупал, я знал, на что иду. Я понимал, почему ее продают дешево. Но, господи боже мой, я к ней так привязался!

Я приподнялся с места; мне хотелось посмотреть на Сьюзи. Но Хоги меня остановил:

– Не беспокой ее, Эд. Я дал ей успокоительное, оно начало действовать.

– Да, конечно, – сказал я и снова сел.

Я не знал, как приступить к разговору о машине. Я взял свой стакан виски и на сей раз осушил его залпом. В горле у меня жгло, во рту был омерзительный вкус, но я был слишком самолюбив, чтобы побежать за водой.

Обретя вновь дар речи, я спросил:

– Рита вернется сюда вечером после представления?

– У нее свидание.

– Что?

Он посмотрел на меня и усмехнулся. Потом взял бутылку и, не ожидая моего согласия, налил мне еще стакан.

– Ты никогда не слышал, как я рассказываю анекдоты, Эд? Если полиция не запретит мой номер в Саут-Бенд на следующей неделе, приходи послушать, ты поймешь, что с тобой происходит… Черт возьми, мне очень жаль, Эд. Вообще-то это меня не касается. Смотри на все проще. У Риты шашни с одним типом. Он банкир из Эвансвилля.

Я вспомнил, что Рита посещала банк, когда мы были с ней в городе. А я-то думал, что у нее там дела! Глаза Хоги вновь подернулись дымкой.

– Для тебя будет лучше, если ты оставишь всякие мысли насчет Риты. Эта девочка далеко пойдет! Она умеет отличить доллар от клочка бумаги! Только пойми меня правильно, Эд: она хорошая девка! Я ее знал, когда она еще бегала с косичками. Это, кстати, было не так давно. Ей сейчас примерно лет восемнадцать-девятнадцать. Но она довольно быстро выправилась после той скотской жизни, которую вела в детстве.

– Вот как! – сказал я в надежде, что он продолжит. Не знаю почему, но мне хотелось, чтобы он говорил дальше.

– Ее мать умерла, когда ей было двенадцать лет. Это случилось лет шесть-семь назад. Ее папаша, Говард Вейман, был одним из моих старых приятелей. Хороший мужик, пока не пьян, а набирался он частенько. Рита терпела до пятнадцати лет, а потом ушла из дому – если можно назвать домом тот хлев, где она жила со своим стариком.

– А что она делала все это время? – спросил я.

– Стучалась в разные двери. Работала в разных заведениях. Какое-то время была танцовщицей, пока не заметили, что она несовершеннолетняя – в шестнадцать лет она казалась двадцатилетней. Но потом она заболела. Несколько недель назад, еще в больнице, она прочитала обо мне в «Билборде» и написала мне. Вот так она сюда прибилась.

– О господи! – воскликнул я.

– Но она здесь долго не задержится. Она слишком привлекательна, чтобы оставаться девушкой с ярмарки. Кроме того, она честолюбива. Вот увидишь, она еще сорвет крупный выигрыш!

– Банкир из Эвансвилля еще не крупный выигрыш.

– Он всего лишь этап на ее пути. Во всяком случае, Эд…

– Хорошо, – сказал я. – Повторять не надо. Я могу понять намек, особенно когда намекают так прозрачно.

– Хочешь еще стаканчик?

На этот раз я не стал упорствовать и предупреждать, что не буду пить много. Он мне налил сразу целый стакан.

– Не мое это дело, Эд, но ты хороший парень, и мне не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности.

– Давай оставим эту тему, Хоги. Послушай, я вовсе не влюблен в Риту и влюбляться не намерен. Она шикарная девушка и очень мне нравится. И давай не будем об этом больше говорить.

Я взял свой стакан, и мы выпили еще. Я хлебнул сразу так много, что пришлось побежать за водой. Хоги расхохотался.

– Эд, я и забыл, что ты еще не привык к выпивке. Давай лучше остановимся, а то Эм задаст мне перцу.

Я глотал воду, пока он говорил эти слова. Потом я сделал глубокий вдох и вознес господу молитву, чтобы виски осталось там, куда я его послал, и чтобы меня не разорвало изнутри. Улыбнувшись Хоги, я пробормотал:

– Пожалуй, будет лучше, если я не стану допивать этот стакан. Спасибо тебе, но я воздержусь.

Выпив еще немного воды, я поставил стакан на место.

– Ну, я пошел, Хоги! До завтра! Когда я вышел, он прокричал мне вслед:

– Держись подальше от деревьев и столбов!

Я направился к центральной аллее самым коротким путем и все же ухитрился растянуть ноту в щиколотке, споткнувшись о колышек. Но, думаю, в этом была виновата темнота, а не виски. Однако выпитое давало о себе знать. Хоги заставил меня глотнуть в шесть-семь раз больше; чем я обычно себе позволял. Я изо всех сил старался держаться прямо, однако меня так и кидало из стороны в сторону.

Собрав волю в кулак, я еще мог контролировать себя физически. Но морально я был совершенно подавлен. Казалось, тот факт, что Рита гуляла с кем-то на стороне, не должен был меня удивлять; она была со мной достаточно откровенна в ту ночь, когда мы познакомились.

Я побрел к фургону Ли Кэри, который находился за балаганом с уродами. Фургон не был освещен. Я постоял там какое-то время, размышляя, нужно ли мне заходить. Кэри не раз говорил мне, что, если я захочу послушать музыку, его проигрыватель всегда к моим услугам.

И тут сзади раздался его голос:

– Привет, Эд! Господи, какой вечер! Заходи!

Он, видимо, вылез из-под бокового полотнища балагана, пока я стоял перед фургоном. Затем он вошел к