Слова, сказанные начальником охраны лишь для того, чтобы поскорее избавиться от назойливого посетителя, тем не менее, ободрили Сомова.

Как же он сам-то не подумал об этом?! Конечно! Где же ей ещё быть? Дома, дома! Закончила свои дела и поехала домой! Он сюда, она туда. По пути разминулись!

УАЗ «Комиссар» выскочил на Приморский проспект и помчался на север.

Сомов в точности до наоборот повторял дневной маршрут жены: Ушаковская набережная, Сталинская, Пироговская… Чёрный внедорожник нёсся по выделенной полосе, предназначенной для движения служебного автотранспорта и личных авто «светлых». На тех участках маршрута, где спецполоса отсутствовала, он включал «крякалку» и мчался, игнорируя сигналы светофоров, опасно маневрируя и выезжая на полосы встречного движения. Редкие машины и многочисленные велосипедисты послушно расступались перед тяжёлым броневиком, постовые старательно не замечали нарушителя.

Будь он обычным гражданином, с его личного счёта на штрафы уже была бы списана неподъёмная для любого «синего» и даже «красного» сумма, права бы автоматически аннулировали, а за проезд по выделенке вообще могли люстрировать. Но он не обычный гражданин, он часть Системы. И он очень спешит.

Конечно же, она дома! Ждёт его. Одна, напуганная, оттого что его самого так долго нет. Наверное, названивает ему, а он, дурак, картонная башка, телефон на работе оставил! Извёлся весь, из мухи слона раздул! Быстрее, быстрее!

Он включил радио, чтобы заглушить в себе монотонную трель тревоги. Но отвлечься не получилось. Бархотноголосый Ермак исполнял старинный шлягер про любовь и разлуку. «Не хо-одят одна-а без друго-ой…» Сомов выругался и отключил «шарманку».

Никаких разлук! Всё встанет на свои места, как только он посмотрит в глаза цвета чистейшего янтаря. И это будет лучший подарок к ИХ дню! Ничего другого ему не надо! Вообще ничего!

С визгом шин УАЗ свернул на придомовую территорию, промчался, распугивая голубей и прохожих, к центральному подъезду и вырулил на стоянку.

Закреплённое за Настиной машиной место пустовало.

Она не возвращалась домой.

Сомов вышел из машины и потерянным взглядом уставился на асфальтовый прямоугольник, очерченный с двух сторон белыми разделительными полосами. Почти возле самой таблички с номером парковки на асфальте темнела зеленоватая лужица антифриза.

«Может, она сдала Муську в ремонт, а сама вернулась на такси?» — безо всякой надежды подумал он и медленно направился к подъезду.

* * *

Тишина, которую обычно называют мёртвой, казалось, материализовалась, и каждый шаг давался с усилием. Он продирался через эту тишину, как через густой ельник. Ванная, туалет, кухня, спальня… Везде тихо и пусто.

Цветы, которые он утром подарил ей, так и стояли в белой вазе на прикроватном столике рядом с их свадебной фотографией. Он загодя купил огромный букет её любимых флоксов и спрятал его в оружейном шкафу, чтобы утром, пока она ещё спит, поставить цветы перед кроватью. Возле платяного шкафа на ковре стояли открытые картонные коробки из-под обуви, рядом валялись полусапожки из белой замши и лакированные туфли на шпильке. На спинке кресла белела блузка, на подлокотнике висели нейлоновые колготы. Она как будто была всё ещё где-то здесь или только-только вышла куда-то ненадолго.

Он присел на край кровати. От пережитого напряжения и отчаянья его непреодолимо клонило в сон. Хотелось упасть и забыться, чтобы, проснувшись, понять, что всё это было обычным кошмаром, безвозвратно истаивающим с первых секунд пробуждения.

Стоило прикрыть глаза, как он увидел её.

Она была совсем рядом. Друг от друга их отделял только тонкий прозрачный занавес, и потому черты её лица были нечётки. Она шла к нему, но никак не могла найти прореху в этой нескончаемой пелене. А он звал, беззвучно повторяя её имя, силился разорвать эту возникшую между ними преграду, но хватал только пустоту. Настя шла к нему, но с каждым шагом становилась всё дальше, её черты бледнели, словно она истачивала себя об это невидимое полотно.

Пронзительный клёкот телефонного звонка вырвал его из оцепенения.

Он вскочил, метнулся в коридор, сорвал со стены трубку, молясь, чтобы это оказалась она.

— Саша… — выдохнула трубка голосом генерала Бурцева.

Того самого Бурцева, под началом которого Сомов работал следователем и носил капитанские погоны. Того самого Бурцева, который требовал для Сомова люстрации на трибунальной комиссии. Генерал звонил лично, что могло означать только что-то из ряда вон выходящее. И это неуставное мягкое «Саша» в обращении начальника следственного Управления также не обещало ничего хорошего. Страшным грозило. Потому и мягкое, чтобы удар смягчить.

Сомов внутренне сжался.

— Саша… — повторил генерал. — Слышишь меня?

— Так точно! — выкашлял Сомов.

Оглушительная и бесконечная, как вечность, пауза.

— Настя… — прохрипел голос Бурцева и снова умолк.

— Что?! Что Настя?!

— Настя попала в аварию…

В глазах потемнело.

— Что?!

— Её сигнал пропал. Отследили КТПС, ГБР обнаружила пролом в ограждении моста через Петровский фарватер. Машина упала в воду…

Генерал снова замолчал, тяжело дыша в трубку.

— Что с ней?! Она… жива?

Высота подмостового габарита больше двадцати метров. Выжить, падая в машине с такой высоты, почти невозможно. Но Сомов вцепился в это призрачное «почти»:

— Она жива? — с нажимом повторил он.

— Не знаю… — едва слышно ответил генерал. — Водолазы уже работают. Но…

— Что «но»?!

— Тело… Настю не нашли. Лобовое выбито и… И передатчик, скорее всего, повреждён — нет сигнала.

Мир опрокинулся. Сомов успел вцепиться в дверной косяк и удержать ставшее непослушным тело от падения.

— Сомов! Саша! Ты это… Ты туда поезжай, родной! Там сейчас опергруппа Ахмерова. Я ему позвоню, чтобы тебя дождался. Я обещаю, мы всё сделаем, чтобы её найти. Всё сделаем! Отпуск возьми. Сколько надо, столько и возьми, я похлопочу. А сейчас поезжай, поезжай туда.

Голова стала чужой и пустой, как резиновый мяч, внутри которого беспрестанно рикошетил от стенок оглушающий звон страшного удара: Настя, Настя, Настя…

* * *

Они познакомились на исходе бесснежно-слякотного ноября.

Сомова и ещё одного специалиста-техника по ГЛОСИМ командировали в пограничный гарнизон Вяртсиля, чтобы перенастроить и протестировать забарахлившую Систему. А заодно Сомов должен был прочитать несколько лекций по криминалистической методике расследования умышленного ухода из-под глобального надзора.

Но когда броневик уже выехал за кольцевую, их развернули — поступило указание забрать с собой гражданского специалиста.