Шрифт:
Закладка:
И потому он начал периодически напрашиваться на отдельные задачи, постепенно сколотив себе собственную диверсионно-разведывательную группу. Почти автономную.
Впрочем, в тогдашнем луганском ополчении это был отнюдь не редкий случай. Бледнов сам с этого начинал.
Но в этом же заключалась и важная опасность. По такой автономной группе вполне могли пройтись огнём и свои, приняв её за чужую.
Но и другого выхода тогда, летом, не было. Во-первых, все воевали далеко не колоннами. Разве что укры. Ну так их зато и били знатно. Вон как в июле, ещё до прихода Кравченко, под Лутугино положили почти весь состав батальона «Айдар» — тех самых, «кровников». Те шлёпали дуриком, колонной к аэродрому, и ополченцы с высоток окружающих их начали класть. Те было дёрнулись в атаку, но потеряли под тридцать человек только убитыми. А если считать ещё с силами ВСУ, то прибавить надо три танка с экипажами, грузовик и БТР.
Тогда же там лёг, кстати, один из «кровников» Алексея некто по кликухе Лёлик. Из Волыни фашистик… Жаль, не дождался своего мстителя…
А первых «своих» Буран завалил позже, 5 сентября. Ну, то есть не совсем сам. Общий бой был. Но в его планировании Алексей принимал участие, да и палил в укров тоже от души. Может быть, Господь именно его пули направил в убийц отца…
Бой тот был действительно хорош. Правильный, засадный. Причём это Буран подкинул идею Бэтмену и разработал основной план. В определённой мере, впрочем, использовал собственный опыт. Шатойский. Правда, здесь, под Счастьем, он предложил некоторым образом сыграть за тогдашних чеченцев…
«Айдаровцев» в начале сентября сильно прижали в Металлисте. Загнали в Стукалину Балку. Это означало практически окружение. Что на Раевку, что на Весёлую Гору смысла отступать им не было, там дорога в реку упирается. Имелся, правда, вариант — направо на Приветное, а там просёлками затеряться в зелёнке и частном секторе. Откуда теоретически можно было просочиться и до Станицы. Но это, конечно, был вариант маловероятный. Это означало бросить машины с имуществом и боеприпасами. Когда вот она, четырёхполосная трасса на Счастье ведёт.
Но чем чёрт не шутит, когда жить хочется. Вот Алексей и предложил оседлать эту трассу в районе перекрёстка на Приветное. Замаскировать там БТР как опору позиции, а стрелковыми подразделениями поставить противника в два огня — с фронта и с правой от себя стороны дороги. Напоровшись на огневое сопротивление, оппонент неизбежно должен будет отвернуть как раз на Приветное. Но там будет ждать ещё одна засада. А подразделение на правом фланге выдвигается вперёд и занимает дорогу сзади, заодно исполняя роль охранения от возможного удара возможной второй колонны противника. Классический мешок — и с внешним фронтом.
Того авторитета, что ныне, у Алексея ещё не было. Так что, признав его предложение за основу, командование его творчески скорректировало. Так, как понимали боевую тактику местные милиционеры и шахтёры. Да ещё часть дезорганизации внёс «свой», российский националист Фильчаков. Как все нацики, самонадеянный. В армии служивший будто бы в десанте, то есть по определению заряженный на драку, а не на тактику.
В общем, самонадеянность в квадрате.
В итоге залегли толпой. Под прикрытием того самого бэтээра. В целом позиции заняли близко к запланированным, так что огневого воздействия нацистам укровским должно было хватить. Пусть и не перекрёстного.
Как всегда, бой сразу пошёл не по-задуманному. Укропы вполне закономерно углядели засевших в зелёнке и первыми открыли огонь. Но ответка на них обрушилась подавляющая. К тому же удалось довольно быстро подорвать гружёный боеприпасами укровский грузовик. Этот взрыв нанёс противнику шокировавшие его потери, и через несколько минут бой был, собственно, сделан.
С нашей стороны один раненый. Алексей слышал, как кто-то просил бинт, а его всё не находилось. Возможно, прилетело от «дружественного» огня. Орали: «Вправо не стрелять!» — значит, как раз туда и прилетало по своим.
Всё оттого, что кучей легли, а когда начали передвигаться ближе к дороге, зажимая «айдаровцев», сектора друг другу поперекрывали.
Но бой всё равно удался. Ощущение было приятное.
Конечно, с точки зрения гражданской морали приятным его не назовёшь. Тела после взрыва — словно громадным зверем растерзанные. Оторванное туловище — именно так: не руки-ноги от него, а как будто туловище вынесено напрочь. У другого буквально срезан весь живот, так что видны печень, желудок, кишки. Почти как в анатомическом атласе. У нескольких снесённые головы или разваленные, размозжённые черепа. Оторванные части тел. Или тела, обгорелые до вида обугленных кукол. А от кого-то просто одна требуха осталась…
Надо бы было испытывать к ним жалость — совсем недавно это были люди. Жили, думали, мечтали. А теперь — теперь оставшуюся от них требуху брезгливо обходят собирающие оружие и гранаты ополченцы.
Но жалости не было. Да, эти бывшие люди мечтали… А вот о чём? Грёбаный «Айдар» собрали из запрограммированных нацистов. Тех, что познали «истину» и присвоили себе право навязывать её силой. Для того они и пришли сюда, на Луганск, чтобы силой и пулей заставить других людей жить по своей «истине».
Ходили рассказы по ополчению об их зверствах. В интернет попадали. Лично Буран слышал рассказ от одного из командиров в штабе про бойца, который сбежал из плена «айдаровцев», когда по их базе влупила артиллерия, и была разрушена яма, зиндан, по сути, в которой он сидел.
Он провёл в плену полторы недели, пришёл без указательных пальцев на руках. По его словам, всем бойцам ополчения отрезают пальцы, чтобы они, дескать, больше стрелять не могли. Кроме того, излюбленная пытка у нацистов была: лично этому бойцу художественно перевязали верёвкой шею и голову, а второй конец привязали к крюку на стене. Подтянули так, что стоять мог только на носочках, а ежели опустишься на всю стопу, хитрая повязка ломает шейные позвонки. Боец так простоял однажды пять часов, а над ним ещё и похохатывали, прижигая щёки сигаретами: мол, жить захочешь, не так раскорячишься.
Через четыре дня пыток боец уже сам просил, чтобы его застрелили. Но какой-то рыжий из «айдаровцев» отвечал: «Нет, сепаратюга, для тебя это будет
