обстреливали нас из минометов и орудий в течение трех часов. Затем примерно в половине первого, а может быть, в час ночи обстрел прекратился. Стало тихо. Потом мы услышали шум приближающихся танков. Они подходили все ближе. Наши танки заняли позиции по обеим сторонам дороги. Показался первый кастровский танк с включенными фарами и закрытым люком. Один из наших танков подбил его. Подбитый танк остановился как раз посредине шоссе. Но они его убрали с дороги. Танки продолжали подходить. Они послали восемь танков, но только один из них прорвался к берегу».

В 3 часа 44 минуты утра, в то время когда 2-й батальон отбивался от танков Кастро, радио с острова Суон передало обращение к кубинской армии и милисиано с призывом к восстанию: «Сейчас самый подходящий момент для вас занять стратегические позиции, контролирующие автомобильные и железные дороги! Берите в плен или расстреливайте тех, кто отказывается подчиняться вашим приказам! Товарищи из военно-морских сил, это ваша возможность доказать свою преданность родине… Примите командование и боритесь за свободную Кубу. Товарищи из Военно-воздушных сил! Слушайте внимательно! Все самолеты должны оставаться на земле. Проследите, чтобы ни один самолет фиделистов не взлетел. Уничтожьте радиостанции, повредите приборы и топливные баки! Откажитесь от технического обслуживания! Сообщите своим друзьям, что свобода и честь ждут тех, кто присоединится к нам. Смерть настигнет предателей, которые этого не сделают!»

Через три часа после этого последовала новая передача с призывом населения к саботажу: «Жители Гаваны, внимание! Помогите храбрым солдатам армии освобождения. Электростанции не должны сегодня обеспечивать электроэнергией те немногие отрасли промышленности, которые режим пытается сохранить в рабочем состоянии. Сегодня в 7:45 утра, по сигналу на этой станции, весь свет в вашем доме должен быть включен; все электроприборы должны работать. Увеличьте нагрузку на генераторы электрической компании! Но не волнуйтесь, жители Гаваны, силы освобождения восстановят электростанции, и они будут быстро введены в эксплуатацию».

Но на Плайя-Ларга силы освобождения попали в беду. Марио и 2-й батальон получили плохие известия: им придется отступить.

«В 11 часов утра мы получили приказ двигаться к Плайя-Хирон, чтобы соединиться с другими батальонами. Я спрашивал себя почему? Мы ведь выиграли сражение против танков этой ночью без боеприпасов, без поддержки, без 5-го батальона, который находился в другом месте. Итак, мы сели в грузовик и поехали на Плайя-Хирон, расположенный в 50 километрах вдоль побережья. Мы добрались туда в 12:30, может быть, в час дня. Там мы отдохнули, и я перекусил парой крекеров, запив их водой. Мы остановились в новом доме, который Кастро построил для рабочих. Тем временем самолеты Кастро совершили налет — бомбили и стреляли. Но мы так устали, что для нас это не имело никакого значения».

Военно-воздушные силы эмигрантов все еще действовали, несмотря на вероятность того, что во вторник днем из-за грозы небольшая река за взлетно-посадочной полосой в Хэппи-Вэлли разольется, во всяком случае, скорпионы и змеи возле оперативного здания заблаговременно попрятались в укрытия.

В 2 часа дня с аэродрома все же поднялись шесть самолетов В-26. Их целью была большая колонна бронированных машин Кастро, двигавшаяся к все более сокращавшемуся плацдарму в районе залива Кочинос.

На одном из бомбардировщиков летел Марио Сунига, с которым в качестве второго пилота был начальник оперативного отдела Мануэль Вильяфана. Свои обязанности в Хэппи-Вэлли Вильяфана передал заместителю Луису Косме. Три самолета В-26 этой ударной группы вели Рене Гарсия, Антонио Сото и Густаво Понсоа. Несмотря на заявление президента о том, что ни один американец не будет участвовать в боевых действиях, два других бомбардировщика пилотировали американцы из ЦРУ.

Один из них был инструктором, который называл себя Сейгом Симпсоном. Он рассказывал кубинцам, как участвовал в войне в Корее. Вторым пилотом у него был кубинец Густаво Вильольдо. Двадцатидвухлетний кубинец-эмигрант Альберто Перес Сордо летел в качестве второго пилота с другим американцем.

Шести бомбардировщикам понадобилось всего двадцать пять минут для того, чтобы уничтожить колонну Кастро, двигавшуюся по дороге к побережью. Все шесть бомбардировщиков со своими экипажами благополучно возвратились в Пуэрто-Кабесас.

В тот же день, 18 апреля, авиация пополнилась четырьмя самолетами Р-51 «Мустанг», полученными от правительства Никарагуа. Вся сложность состояла в том, что летчики-кубинцы не были подготовлены к полетам на этих самолетах. На «Мустангах» так и не летали.

Во вторник в 1 час 20 минут дня в Нью-Йорке Лем Джонс опубликовал бюллетень № 4 «кубинского революционного совета». Впервые в бюллетене появились пессимистические нотки: «Кубинские борцы за свободу в районе Матансас подвергаются атакам со стороны тяжелых советских танков и самолетов МиГ[13], которым удалось уничтожить значительное количество медикаментов и снаряжения».

Тем временем советская нота была передана в Вашингтон. Соединенные Штаты обвинялись в ней в том, что они вооружили и обучили кубинских эмигрантов. В ней заявлялось, что Советский Союз окажет Кастро всю необходимую помощь, если Вашингтон не прекратит вторжение. В ответ советского посла Михаила Меньшикова немедленно вызвали в Госдепартамент и уведомили о заявлении президента Кеннеди, который предостерегал Хрущева от вмешательства.

В Организации Объединенных Наций представитель СССР Зорин высмеял следовавшие одно за другим опровержения Стивенсона в отношении ответственности Соединенных Штатов за действия эмигрантов.

Несколько ранее Карлос Алехос, брат Роберто, выступил в Организации Объединенных Наций и заявил, что он недавно возвратился из поездки в Гватемалу и хочет сообщить в ответ на обвинения Кубы, что войска, высадившиеся на Кубе, не обучались в Гватемале и прибыли не с территории Гватемалы. Алехос торжественно заверил Организацию Объединенных Наций в том, что Гватемала никогда не позволяла и не позволит использовать свою территорию для организации актов агрессии против братских латиноамериканских республик.

Во вторник вечером в Белом доме на традиционный прием, устраиваемый президентом для членов конгресса и их семей, собралось более тысячи гостей. Лились потоки шампанского и пунша. Ровно в 10 часов 15 минут вечера президент и его жена Жаклин спустились к гостям по главной лестнице. Заиграл оркестр морской пехоты. Супруги Кеннеди начали первый танец. Вице-президент Линдон Джонсон и его жена леди Берд присоединились к первой паре. Посредине первой части танца Кеннеди и Джонсон обменялись партнершами. Президент ходил среди гостей, улыбался и, казалось, не чувствовал себя обремененным заботами. Но в 11 часов 45 минут вечера гости отметили, что он незаметно их покинул.

Президент, все еще одетый в костюм для официальных приемов, встретился в полночь в Белом доме со своими высшими военными и гражданскими советниками. На совещании присутствовали члены Комитета начальников штабов и высшие чиновники ЦРУ. В этот момент вторжение находилось на грани катастрофы. На совещании