увидел, как самолет загорелся и упал в море, но, выпрыгнул ли Вианельо, он так и не заметил.

Перес опустился на воду, надул спасательный жилет и стал ждать, когда его подберут. Через сорок пять минут, которые показались ему часами, он оказался на борту американского эсминца «Мэррей»[12].

Некоторые из B-26 все-таки вернулись в Хэппи-Вэлли. Марио Сунига, который накануне тайно прибыл из Майами, вместе со своим вторым пилотом Оскаром Верой летал на поддержку операции вторжения. Они благополучно вернулись, как и В-26, которыми управляли Гонсало Эррера, Варела, Марио Альварес Кортина и Рене Гарсия.

Креспо, стараясь вернуться домой на поврежденном самолете, поддерживал связь с пилотом C-54, который убеждал его приземлиться на острове Большой Кайман, однако Креспо не изменил курс. Он передал по радио последнее сообщение в Хэппи-Вэлли: «Пытаюсь выйти на высоту для катапультирования, топлива осталось всего на десять минут, земли не видно». Больше о нем ничего не известно.

17 апреля из Хэппи-Вэлли вылетело одиннадцать самолетов В-26. Летчикам никто не сказал, почему в последний момент была изменена задача: вместо нанесения удара по базам Кастро было приказано обеспечить поддержку высадки десанта. Они подчинились приказу. Восемь человек погибло, шесть самолетов потеряно. В Хэппи-Вэлли вернулось пять самолетов.

Доблестные усилия, потребовавшие стольких жертв, не дали большого эффекта в действиях над побережьем. Как признал позднее один из представителей ЦРУ, прикрытие с воздуха в понедельник оказалось гибельным для этих летчиков.

В Нью-Йорке, в Организации Объединенных Наций, Рауль Роа был в ярости. Он обвинял Соединенные Штаты Америки в том, что они финансируют и поддерживают вторжение. Он заявил, что ЦРУ тратило на подготовку высадки по 500 тысяч долларов в месяц, что основной базой подготовки является аэродром Опа-Локка. Роа утверждал также, что главным агентом ЦРУ в Майами является Бендер. Днем в понедельник во второй раз на протяжении сорока восьми часов выступил Эдлай Стивенсон с опровержением заявления кубинского представителя.

Стивенсон не покидал Нью-Йорка на воскресенье и не виделся с Кеннеди. Для связи с ним президент послал в Нью-Йорк Макджорджа Банди, который, следя за развитием событий по сообщениям телетайпов Ассошиэйтед Пресс, проинструктировал в это утро Стивенсона в помещении делегаций США в Организации Объединенных Наций. Затем он вылетел обратно, в Белый дом.

Этот день был днем опровержений.

Они начались в Вашингтоне, когда представитель Государственного департамента Джозеф Рип заявил, что Государственному департаменту ничего не известно о вторжении. Пентагон тоже заявил, что он ничего не знает ни о каком вторжении. Ничего не сообщал и Белый дом. «Нам известно о Кубе, — передавало агентство Ассошиэйтед Пресс высказывание Пьера Сэлинджера, — только то, что сообщают телеграфные агентства».

Самые глубокие заверения поступили от государственного секретаря Раска, который заявил по поводу положения на Кубе: «Нет и не будет никакой интервенции на Кубу со стороны вооруженных сил США. Об этом ясно заявил президент. Он заявил также о нашей решимости сделать все возможное для того, чтобы американцы не принимали никакого участия в событиях на Кубе. Мы не располагаем полной информацией о том, что происходит на этом острове. Американский народ имеет право знать, вмешиваемся ли мы в дела на Кубе и намерены ли мы сделать это в будущем. На этот вопрос мы отвечаем отрицательно. То, что происходит на Кубе, является делом, которое должен решить сам кубинский народ».

На другой стороне земного шара советское правительство сделало заявление, в котором содержалась угроза оказать помощь Кастро, если Кеннеди не остановит вторжение.

Во времена Древнего Рима преследуемые за веру христиане рисовали рыбу, когда хотели сообщить о предстоящем проведении тайного собрания. ЦРУ выбрало этот знак в качестве символа вторжения. (Отсюда и сообщение о поднимающейся рыбе, которое передала радиостанция с острова Суон в воскресенье вечером.) В понедельник вечером в Нью-Йорке из ЦРУ продиктовали Лему Джонсу текст бюллетеня № 3. В нем упоминалось о поднимающейся рыбе. Когда Джонс показал его Силио, представитель кубинских эмигрантов забеспокоился. Для кубинцев сообщение о поднимающейся или стоящей рыбе могло иметь и гораздо более ясное значение. Джонс спорил с Силио, и лишь в 7 часов 15 минут вечера бюллетень выпустили без поправок, несмотря на опасения кубинца. Кубинское восстание должно было развернуться в ближайшие несколько часов. Текущие действия были в основном направлены на снабжение и поддержку.

В этот понедельник поздно вечером Даллес спешил домой из Пуэрто-Рико. В Вашингтоне уже чувствовали всю катастрофичность последствий отмены второго удара с воздуха. Было ясно, что волна вторжения быстро отступает назад. За два дня после 15 апреля эмигранты потеряли десять из первоначально имевшихся шестнадцати самолетов В-26. В течение сорока восьми часов погибло десять летчиков.

В этих условиях Вашингтон вновь решил нанести второй удар с воздуха по базам Кастро. Но летчики-кубинцы уже изнемогали от усталости. К тому же стояла плохая погода. Важно было застать самолеты Кастро перед рассветом на земле, а ведь уже было потеряно восемнадцать часов.

Итак, в 8 часов вечера в понедельник 17 апреля из Хэппи-Вэлли вылетели три бомбардировщика В-26. Их целью был аэродром в Сан-Антонио-де-лос-Баньос. Ударную группу возглавлял Хоакин Варела, несмотря на то что он и его второй пилот Томас Афонт уже летали этим утром. В темноте Варела не смог найти Сан-Антонио. Так как по приказу он имел право бомбить только военные объекты, он, не сбросив бомб, вернулся в Хэппи-Вэлли. Другой самолет из-за неисправности в двигателе повернул назад еще до того, как вышел на цель. То же произошло и с третьим самолетом.

Через два часа, в 10 часов вечера, из Хэппи-Вэлли вылетели еще два бомбардировщика В-26. Однако на их долю выпал не больший успех, чем на долю предыдущих трех самолетов. Таким образом, в понедельник ночью все пять самолетов В-26 вернулись на базу, не нанеся никакого ущерба противнику. Эффект запоздалого второго удара с воздуха был равен нулю.

Утром 18 апреля высадившаяся бригада оказалась разбросанной на трех участках южного побережья Кубы. К востоку от залива Кочинос эмигранты удерживали Плайя-Хирон и несколько продвинулись вглубь острова. В северной части залива Кочинос Марио Абриль и весь 2-й батальон занимали позицию в лощине, оседлав Т-образный перекресток дорог поблизости от Плайя-Ларга. Выемка была вырыта в связи с дорожно-строительными работами. Батальон здесь был единственным подразделением эмигрантов, так как бойцы 5-го батальона, отправившиеся к берегу вплавь с «Хьюстона», были отнесены течением километров на двадцать к югу от Плайя-Ларга. В результате 2-й и 5-й батальоны не смогли соединиться друг с другом, как это планировалось.

Снаряды все время рвались вокруг лощины. Вот рассказ Марио Абриля: «Они