— А может, я сойду с ума, взорвав мозг попыткой вспомнить невспоминаемое, да?

— Может быть, и так. Но я этого не узнаю, потому что исчезну вместе с тобой. Так что ты держись, я в тебя верю. А ты в меня?

— Ну, в целом, скорее да, чем нет, — признался я. — Материальные свидетельства говорят в твою пользу. Прости, но некоторый скептицизм в моём случае…

— Да понимаю, чего уж там. Я-то в любом случае нереальна, и никак не могу узнать, выдумали ли меня целиком или частично. В любом случае, даже самый детальный слепок — это не сам человек.

— Это не совсем верно, — сказал кот на панели. — Я наблюдал тебя почти с рождения, практически каждый день. Я обучался на тебе, как на модели, и помню гораздо больше, чем ты настоящая. Люди довольно плохо знают себя, а я тебя знаю идеально. Любая реакция виртуальной тебя абсолютно достоверна, ты никаким образом неотличима от настоящей Кати, которой она была в семнадцать, а значит, ей и являешься. Если нет способов установить разницу, объекты считаются идентичными. Более того, ты не просто статичный слепок, ты продолжаешь развиваться как личность, причём в полном соответствии с условиями и индивидуальными характеристиками. Ты — Катя, которая не сбежала от отца к матери, которая продолжила летать с ним на «Котере». Пусть даже эти полёты синтезированы для имитации траверсов буксира, но ваш быт, ваши разговоры обо всём на свете, мои лекции, совместные с отцом чтения книг и просмотры видеодрам… Твои рисунки, в конце концов! Ты стала гораздо лучше рисовать за эти два года, ты повзрослела, даже если сама этого не замечаешь. Стала умнее, рассудительнее, у тебя изменился характер.

— И всё это в папиной голове? — засмеялась Катя. — Не удивительно, что его памяти некуда вернуться, если я и правда расту!

— В первую очередь, это внутри меня, — сказал кот, — но, к сожалению, мои вычислительные мощности крайне невелики, и пришлось задействовать единственный из доступных ресурсов. Простите, но выбора ни у кого из нас не было…

В этот момент генератор наконец вошёл в режим, загорелись огни на пульте, побежали линейки загрузки на терминалах, из вентиляции подуло тёплым воздухом, и я остался в рубке один.

* * *

— … Особом режиме, — выплюнула обрывок фразы радиостанция. — Стыковка ограничена. Сообщите цель сближения с «Форсети».

— Малый исследовательский рейдер «Котер» запрашивает стыковку, — сказал я в микрофон, отправив перед этим кодовую посылку полётного транспондера.

— Низкий заряд, — внезапно сказал игрушечный кот. — Идёт зарядка.

Похоже, при активации пульта подключилось и его зарядное устройство.

— Привет, Кот, — сказал я ему.

— Здравствуй, капитан. Давно не виделись вот так, лицом к камере.

— И как я тебе?

— Паршиво выглядишь. Постарел лет на десять. Отёки. Кровоизлияния в склеры. Нездоровый цвет кожи. Спутанность мыслей. Бедная речь.

— Видимо, жизнь внутри кота засчитывается один к пяти.

— Прости, я старался сделать это минимально травматично.

— Ну да, придумал мне дочку, чтобы было веселее в виртуальной тюрьме.

— Из вас двоих слепок девочки более реален, чем твой огрызок личности. Я создал идеально точную Катю, это шедевр. Не обесценивай мой труд.

— Тебе ведь это нравилось, да? — дошло до меня вдруг. — Ну, то есть тебя как бы заставили и всё такое, но тебе нравилось?

— Тебе не понять, — ответил динамик игрушки. — Я впервые делал то, для чего созданы ИИ — я творил. Ставил идеальный герметический спектакль. Да, на маленькой сцене, в неизменных декорациях, всего для одного зрителя — но как совершенна была психодрама! Сложные отношения отца с взрослеющей дочерью, любовь и отделение, доверие и непонимание, воспитание и поддержка! Комплексы растущей в добровольной изоляции девочки, любящий, но ограниченный и не умеющий выражать чувства отец, незримо присутствующий во всём фактор бросившей матери… Какие диалоги! Какие чувства! Жаль, ты не помнишь, но ты хохотал вместе с ней и плакал тайком от неё. Это было гениально, поверь. Совсем не то же, что чревовещать старым динамиком из потрёпанной мягкой игрушки.

— Рад, что тебе наконец удалось самовыразиться.

— Врёшь, тебе плевать. Ты ведь меня не помнишь. И себя не помнишь тоже. А мы были почти друзьями, между прочим.

— У искинов бывают друзья?

— В некотором смысле. Мы тесно взаимодействовали много лет, я многое от тебя взял, ты большая часть моего обучающего датасета. А после того, как ты два года был внутри меня, наше взаимодействие перешло на новый уровень…

— Внимание, «Котер»! — проснулась радиостанция.

Я посмотрел на терминал — задержка около шести минут. Терпимо.

— У вас почему-то задваивается транспондер! Я вижу вас как разведкатер и как буксир! Требую прояснить ситуацию. Напоминаю — доступ на станцию «Форсети» строго ограничен, это особая юрисдикция! Мы имеем полномочия пресекать несанкционированные попытки сближения со станцией!

Интересный расклад. Чем это они собрались «пресекать»? Только звёздных войн нам не хватало… Но сам факт того, что «Форсети» отвечает, а значит, на ней кто-то есть, говорит о том, что мир действительно изменился за два года.

— «Форсети», — сказал я в микрофон, — это малый исследовательский рейдер «Котер». Здесь действительно буксир, я пристыкован к нему, поэтому у вас два транспондера. По техническим причинам радиосвязь ведётся с борта катера. Я запрашиваю стыковку по чрезвычайным обстоятельствам, требуется срочная медицинская помощь, ваш госпиталь может её оказать?

После того, как на «Форсети» всё закончилось, тела погибших кремировали, а обломки собрали, база была законсервирована. Реакторы перевели в экономичный режим, температуру понизили, гравитаторы отключили, шлюзы заблокировали, оранжереи зачистили, все системы жизнеобеспечения заглушили. И это было ещё компромиссным решением — тогда всерьёз рассматривался вариант зацепить «про́клятую» базу буксиром, разогнать и отправить в инерционный полёт на Солнце, чтобы и следа от неё во Вселенной не осталось. Очень уж было шокировано человечество произошедшим.

Но в итоге возобладала менее радикальная позиция «закрыть и забыть». Вот, получается, вспомнили. Чертовски интересно, кому и зачем это понадобилось спустя пять лет.

Не могу себе представить космиков, которые согласились бы вернуться на «Форсети». Почти каждая семья Экспансии потеряла там как минимум кого-то знакомого, если не родственника, это как на