Шрифт:
Закладка:
— Куда, капитан?
— В любое другое место. На Землю-ноль. На Землю-дюжина. Теперь я знаю, где нахожусь, и могу построить маршрут туда, где есть люди и где моей дочери окажут помощь.
— Вы можете не успеть её довезти.
— В таком случае ты будешь виновата в её смерти. Ты обманула меня, сказав, что мы летим туда, где есть госпиталь, так что мне жаль, что я не смогу взорвать тебя дважды и трижды. Я бы взрывал тебя бесконечно, чтобы ты каждый раз осознавала неизбежность приближающегося небытия, но что поделать, жизнь несправедлива, придётся ограничиться одним разом.
— Капитан, мой сервер нельзя взорвать. Его не существует.
— Угу, конечно, — я закончил с первой перегородкой и, задвинув её в стену, перешёл к следующей. Медленно продвигаюсь, надо бы ускориться. — Я тебе прям верю.
— Это правда. Я искин нового поколения, у меня нет внешнего «железа». В качестве вычислительного ресурса задействованы мозги людей в капсулах.
— То есть даже если это правда, — следующий лючок пошёл быстрее, набиваю руку, — ты мозговой паразит? Шикарно. Мои симпатии к тебе только что возросли ещё больше, хотя думал, что дальше уже некуда.
— Капитан, я не зря приглашала вас в гости. Вы же видели, что люди получают там несравнимо больше, чем отдают! Ничтожный процент мыслительной активности мозга, который они и так практически не используют, а взамен — счастье, комфорт, творческое развитие! Согласитесь, это более чем выгодный обмен.
— Да-да, разумеется, — лючок наконец-то поддался, и следующая перегородка уехала в стену. До лестницы в трюм осталось три. — Счастливые рисователи виртуальных кубиков, идеал Человечества.
— Поймите, чтобы уничтожить меня, вам пришлось бы убить их всех!
— В таком случае я просто изолирую от тебя буксир, а потом отведу баржу туда, где их смогут безопасно отключить. Это даже лучше, с каждым выведенным из погружения человеком, ты будешь усыхать и дохнуть, пока, корчась, не растворишься в ничто. Я приложу к этому все усилия, поверь.
Ещё одна перегородка долой. Надеюсь, разгерметизация корпуса, при которой они могут понадобиться, с буксиром не случится.
— За что вы меня так ненавидите?
— Ты поставила под угрозу жизнь моей дочери, соврав, что ей тут окажут помощь.
— Я не соврала вам, капитан! Станция «Форсети» расконсервирована, там есть госпиталь. Вы отстали от жизни за эти два года, мир изменился!
— И почему я должен тебе верить?
— Не надо верить мне, скоро мы окажемся на дистанции уверенной радиосвязи, вы сможете сами поговорить со станцией. Прошу вас, воздержитесь от деструктивных действий хотя бы до этого момента!
— При одном условии.
— Каком?
— Ты пропустишь меня на мой катер.
— Зачем это вам?
— Я свяжусь с «Форсети» с него. Здесь ты полностью контролируешь связь, и я никак не смогу убедиться, что действительно разговариваю со станцией, а не с тобой на разные голоса.
— Справедливо, — признала Катерина. — В этом вопросе я готова пойти вам навстречу.
— Тем более, что ты не сможешь меня остановить, только задержать.
— Не стоит меня недооценивать, капитан. Я разблокирую вашу каюту, отдыхайте. Разбужу, когда войдём в зону действия ретрансляторов.
* * *
Семнадцатилетняя Катя сидит на моей койке, выглядит невесёлой. На её коленях серый игрушечный кот.
— Прости, — сказал я, укладываясь рядом, — до капсулы мне сейчас не добраться. Имеется небольшой конфликт с элементами электронного оборудования корабля. Я посплю тут, ладно?
— Ага, засыпай, конечно. Я посижу рядышком, спою колыбельную:
'Как у нашего кота
впереди лишь пустота.
Электрическим котам
места нет ни тут, ни там…' — запела она тихонько, баюкая на руках игрушку.
— Ты помнишь «Форсети»? — спросил я.
— Конечно. Мне было пятнадцать, я собиралась на своё первое свидание, у меня были большие планы, а потом всё ка-а-ак понеслось! Если бы я не была твоим сном, меня бы затошнило сейчас от воспоминаний. Настоящая я потом год во сне кричала. Ты приходил, клал мою голову себе на колени, я брала тебя за руку и только так засыпала обратно. Такое забудешь, пожалуй!
— То есть мы были там, когда всё случилось? Почему-то я так и думал.
— Ещё как были. Но ты спи, пап, спи…
* * *
— Дети однажды вырастают, — сочувственно сказал динамик в животе игрушечного кота.
— Я знаю, Кот. Я знаю. Но как же внезапно это происходит!
Дочка, сделав прощальный жест рукой, закрыла за собой узкий люк переходного шлюза. Потом засунулась обратно, скорчила рожу, показала язык и только после этого покинула катер окончательно. В новеньком ярком комбинезоне, неумело, но старательно накрасив губы и ресницы.
Я подключился к камере у входного шлюза — она показала мнущегося у комингса юношу с лицом, преисполненным нетерпеливого ожидания. Катя, следуя неписаным заветам дочерей Евы, передающимся, видимо, генетически, помариновала поклонника ровно до нужной кондиции, чтобы он, увидев зелёный индикатор срабатывания шлюза, засиял, как носовой посадочный прожектор.
Микрофона на камере нет, она выполняет роль «дверного глазка», так что я не слышу, что там прощебетала ему дочь. Юнец зарделся, неловко показал рукой направление, и они удалились из поля зрения объектива.
— Нормальный парнишка, — сказал Кот.
— Пятнадцать лет! Им всего пятнадцать!
— Так они и не плодиться и размножаться собрались, а всего лишь поесть мороженого в кантине.
— Очень надеюсь. Потому что в противном случае мне придётся отрывать кому-то плодилку, которая размножалка.
— Тебе следует больше доверять дочери. Она вполне разумная девочка.
— Ей пятнадцать!
— С учётом этого, разумеется. Перестань, это обычная отцовская рефлексия. А что ты будешь делать, когда ей стукнет восемнадцать? Ходить за ней всюду с «капитанским табельным»? Это глупо, в конце концов, отвлекись. Давай уже вернёмся к расчётам.
— Я все ещё не уверен, что поступаю правильно, Кот. Не слишком ли мы заигрались в тайны?
— Мы уже не раз обсуждали это, и всё время приходим к одному и тому же выводу: наше открытие слишком токсично, чтобы передать ответственность кому-то ещё. Мы должны принять решение сами. Делегировать некому, потому что никто не обладает должным
