— Ошибаешься, рыжая! Во мне единственном из вас говорит здравый смысл! Пусть демонстрирует свою готовность где-нибудь на удалении от острия.

— Он… Он… — задохнулась в возмущении Лита. — Это моя жизнь! Как он смеет!..

— Залезь в броню, девочка. И займи позицию в боевом охранении, — не выдержала истерики Ми.

Пришлось юной республиканке, пыхтя и скрежеща зубками, подчиниться. Зато хоть немного охолонётся. Мы же все, как один, проводили взглядом сноровисто размещающуюся в броне девчонку. Пронаблюдали, как на ней сходятся бронеплиты грудины, превращая снежку в живое воплощение войны — беспощадной в равной мере ко всем, а потому бесполой.

— Смотри, кот, сделаешь только хуже. Мне её психоз в ответственный момент без надобности, — Милена была самим воплощением холодности.

— Почему тогда не сказала сразу? Зачем оттянула этот момент до начала боевого выхода?

— А что бы изменилось? Проще было поставить тебя сразу перед фактом, — даже и не думала скрывать своих намерений Старшая.

— Придётся принимать наши правила такими, какие они есть. Участие в бою нестреляной малявки — компромисс, на который готова пойти фракция, чтобы дать шанс ничего ещё не представляющей из себя республиканке сделаться кошкой. Минуя получение жизненного опыта и серьёзных достижений. Никаких других вариантов нет, и не предвидится, — Викера опять пыталась взять вескостью суждений.

Должен признать, на этот раз ей это удалось. Я проникся. Задумался. В самом деле, меня же посвятили только после совместного боя. Что я тогда собой представлял как валькирия? Да ничего! Разве что у меня были поля… Но и они не всесильны. Скорей, за моими плечами тогда стоял опыт прожитых лет, а ещё… любовь. И опять Старшая будто проникла в мои потаённые мысли, сняла с языка невысказанное суждение.

— Тебя тогда вела любовь к Ри. Её же ведёт другой стержень — желание обрести семью. Ты должен понимать, насколько это желание сильно.

— Понимаю, — буркнул, остывая.

Триша подошла сбоку и приобняла за плечи. Прижалась упругой грудью, пытаясь переключить внимание на иной предмет. Хотя, надо отдать кошкам должное, имплантом они в такой неоднозначной ситуации пользоваться не спешили. Я в ответ приобнял её за талию и действительно притянул к себе. Странное поведение метиллии показалось удивительно уместным и правильным.

— Ты не можешь не понимать. Я тоже через это проходила. Кровью заработала право войти в семью… И ты даже не представляешь, Кошак, насколько вырос в моих глазах за эту вспышку противоречия. Я… не смогла возмутиться. Привыкла, наверное. Но… меня это всё равно гложет иногда. Они ведь… далеко не все доживают до посвящения. Эта ещё неплохо подготовилась. Упёртая до жути. Наверное такой была Сайна О’Мелли — живая легенда и объект для подражания многих юных снежек.

— Не только юных, Тиш, — тряхнула головой Сайна, попытавшись сбросить налезшую на глаза чёлку. Не помогло, стало только хуже. Её жёлто-зелёные глазищи теперь напоминали две гнилушки, пронзающие своим светом ночную тьму откуда-то из-под коряги волосяного безумия.

— Да. Не только юных… — эхом отозвалась Милена. — Не думай, Кошак, что эта традиция кому-то приносит удовольствие. Посылать на убой правильных и целеустремлённых девчонок — плохая практика. Как командир я это понимаю. Рада, что и ты понимаешь… Уверена, мы вырастим из тебя достойного сына Республики. Но лишь в таких ситуациях ты сможешь выковаться и получить необходимую практику. Переоцени наши ценности, пропусти их через своё восприятие! Кто, если не ты, сможет повлиять на них… со временем? А, Меч Республики?..

— Всё проще, Кошак, — Рита, до того молчавшая, сейчас решила высказаться. А она вообще редко говорила не по делу, в пылу эмоций. — Во фракцию попадают только состоявшиеся республиканки. Имеющие за плечами свою личную Экспансию. Как станут смотреть на фракцию, если она начнёт делать для кого-то исключения? Ведь любому роду выгодно иметь своего представителя в валькириях. Это может породить целую череду пренеприятнейших последствий. Где есть одно исключение, возможно и другое. Сложно будет пересилить такой аргумент. За многими родами стоят далеко не последние во власти люди.

— Где есть одно исключение, возможно и другое… — эхом повторил я. — А такое исключение даже сложно назвать исключением — скорее форменным самоубийством, на которое способна решиться лишь отчаявшаяся малявка без роду и племени… Да уж, и не поспоришь…

— Ну что, успокоился?.. — Триша сильно сдавила мне плечи. Ткнулась носом в шею. Я на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь её горячим дыханием. Надёжная… Моя!

— Да. Простите, если накрутил перед боем.

— Лишняя накрутка перед боем никому ещё не вредила. Нельзя расслабляться. Только этой девчонке скажи пару слов.

— Что именно?

— Не знаю… Тебе видней… — как-то даже засмущалась Триша. Видимо, вопрос был не из простых, и она здесь апеллировала к моей способности найти подход к любой женщине.

— Хорошо, попробую.

Подойдя к замершей «на страже» юной воительнице, я попытался всмотреться в её образ. Понятно, что до лица было не достать, но всё же… Коммуникатор услужливо вывел на сетчатку глаза миниатюрную фигурку рыжей бунтарки. Она могла сколь угодно долго стоять ко мне задом, но с техникой такой номер не пройдёт.

— Не дёргайся, кошка. Ты пойдёшь в эту вылазку. Считай, отстояла своё право выбора. Но излишне не геройствуй. Помни, что это испытание не на твои боевые кондиции, которым неоткуда взяться, а на нечто куда более существенное. Кондиции ты наработаешь. А вот умение доверять старшим сёстрам — вряд ли. Ты или готова принять чужой авторитет и поверить в него без оглядки, или… умрёшь. Возможно, не сейчас, но существенно повысишь вероятность такого исхода. Поэтому, если действительно хочешь быть в семье — ты выполнишь поставленную задачу, и сразу, не задерживаясь ни секунды, рванёшь к опорной точке. Где я смогу проявить свою заботу о будущей сестре и укрыть тебя полями. И никак иначе. Готова?

— Да, — пискнула девочка. Видимо, до последнего сомневалась, что я не устрою какую-нибудь истерику. — Я… попробую. Ты… можешь на меня рассчитывать.

— Ну вот и славно…