Шрифт:
Закладка:
Дрожа всем телом, поднимаюсь по лестнице и забираюсь в домик, и тут…
Застываю посередине.
Потому что в нём уже прячется Даня…
Мы смотрим друг на друга как заворожённые. Будто не виделись вовсе не три дня, а целую вечность…
— Привет… — тихо шепчу, вытирая слёзы.
— Привет, — его взгляд жадно скользит по мне, а потом снова впивается в мои заплаканные глаза. — Что случилось?
Глава 21
Полина
Я так ждала эту встречу, что теперь, стоя перед старшим братом, почему-то не могу найти слов. Ругань родителей, эмоциональное перенапряжение, постоянное ожидание его возращения настолько меня измотали, что я продолжаю беззвучно реветь и молча размазываю по щекам слёзы.
Наступает такое состояние, когда чувствуешь, как в груди булькает от обиды. Тогда каждое произнесённое слово вырывается рваным всхлипом, и ничего связанного произнести не получается…
Даня, кажется, понимает моё состояние, вздыхает и двигается в сторону на спальнике:
— Садись.
Я сажусь.
Хотя, наверное, сейчас мне лучше побыть в одиночестве… Ведь когда я в таком раздрае, я особенно уязвима. А тут ещё и он. Такой внимательный, без тени дурацкой ухмылки… Да ещё и, судя, по пустым банкам пива, не совсем трезвый. Опасное сочетание…
— Хочешь? — предлагает одну из банок.
Вопреки здравому смыслу, киваю и делаю глоток.
— Фу… — нос сжимается гармошкой.
Никогда не любила пиво. Помню, как-то в школе ещё пробовала, и мне не понравилось. И сейчас тоже не нравится. Но… после пары принудительных глотков внутри становится теплее, и сдавливающая грудь тяжесть отступает.
Даня поворачивается ко мне. Его пальцы испачканы краской. В углу, за спиной лежит скетч бук с рисунками. Многое бы отдала, чтобы узнать, что он там рисует…
— Подожди, — негромко говорит он, прикасаясь пальцами к моим щекам. Аккуратно вытирает слёзы, а потом улыбается. — Вот так лучше.
— Спасибо, — шепчу, снова чувствуя это странное покалывание в животе.
— Почему ты плачешь? — вглядывается в меня своими внимательными тёмными глазами.
— Мама и отец… — вздыхаю. — Опять поссорились…
— Это их дела, — пожимает плечами брат, глядя в окно домика. На улице уже во всю разыгралась непогода. Начался жуткий ливень. Крупные капли бьют по крыше домика будто горохом его посыпают. — Просто не вмешивайся.
Закусываю губы. Ему, конечно, легко говорить. Его мать никогда не была замужем за нашим отцом. Они не жили вместе… Хотя, наверное, у Дани хватало проблем и без этого.
— А у твоей мамы есть кто-то? — спрашиваю неловко.
— Ага, — кивает. — Отчим номер шесть, — усмехается он. — Или семь? Честно говоря, после третьего я перестал считать.
Нервно сглатываю. Мда… пытаюсь представить, чтобы чувствовала я, если бы мать развелась с отцом и начала таскать в дом всех своих мужиков. Бррр!
— Мне жаль, — виновато смотрю на него.
Несмотря на то, что я не ответственна за выбор своего отца, мне всё равно чудится, будто Даня винит меня в этом. В то, что я всю жизнь жила в полной семье, в то время как он был вынужден уживаться с бесконечной вереницей бойфрендов своей матери.
— Ты не виновата, — он грустно улыбается.
Прислоняется спиной к стене и прикрывает глаза.
— Ты всё это время был тут? — задаю следующий неловкий вопрос.
— Вроде того, — усмехается.
— Ты меня избегал? — сердце так и заходится в рваном ритме.
— Ага, — очередная откровенность, и меня начинает колотить о зыбкого ощущения его открытости.
— Слушай, — неловко ёрзаю, вспоминая заготовленную речь. — Тебе вовсе не нужно прятаться… Ты… — блин, как же это непросто! — Ты прости за то, что я тогда наговорила… Я не… — осекаюсь.
— Ты не считаешь меня извращенцем? — он приоткрывает один глаз и лукаво смотрит на меня. Говорит с вызовом, будто и сам согласен с этим утверждением.
— Я не… — окончательно смущаюсь, не зная, как реагировать. Прячу глаза и нервно приглаживаю волосы. — Я не то хотела сказать, просто…
— Да ладно, расслабься, мелкая, — он перестаёт буравить меня взглядом и переводит взгляд в потолок. — Я и сам всё прекрасно понимаю. То, что было между нами недопустимо, — чеканит каждое слово, будто сам себя в сказанном убедить пытается. — Нельзя допустить, чтобы это повторилось.
Чувствую, как морозец пробирается за шиворот. Мне одновременно зябко и как-то жарко… Когда он рядом, тело словно с ума сходит.
— Нельзя, — качаю головой, медленно повторяя за ним. — Нам нельзя.
— Ага, — брат усмехается, а потом внезапно подмигивает мне. — Просто у меня никогда не было сестры. Наверное, дело в этом.
— Угу, — отвечаю гулко. — А у меня — брата.
— Давай сделаем как все? — предлагает с усмешкой.
— Как?
— Обвиним родителей во всех своих ошибках?
Даня предлагает это с самым серьёзным видом, а меня пробивает на смех.
— Ха! Да, ты прав, — улыбаюсь, кивая. — Это они виноваты. Надо было нас раньше познакомить.
— Ага! Если бы мы праздновали каждый Новый год и Рождество вместе, тогда бы мы точно были нормальными!
— Да! — весело подхватываю. — Я бы присылала тебе открытки на день брата!
— А что, есть такой день?
— У нас бы был! — важно заключаю. — А ты бы слал мне конфеты на день сестры!
— Конечно. И плюшевых мишек тоже. И единорогов… ну или что вы, девчонки, любите?
— Единороги бы вполне подошли, — улыбаюсь.
Мы оба смеёмся, а потом наступает напряжённая пауза.
Смотрим друг на друга с внезапным осознанием. Теперь уже ничего не исправить. Что сделано, то сделано. И нам обоим теперь с этим жить…
— Ладно, — снова чувствую себя неловко. — Раз уж моё место уединения занято, то я, пожалуй, пойду.
— Нет уж, оставайся, — он встаёт. — Уйду я.
Мы замираем очень близко друг ко другу. Дышим часто. Напряжение усиливается. Окутывает нас наэлектризованной волной…
Раскат грома заставляет вздрогнуть.
— Там такой ливень, — шепчу пересохшими губами. — Если пойдёшь, промокнешь.
Боже… и кого я обманываю? Мне же просто хочется, чтобы он остался со мной!
— Ну да, — его зрачки расширяются. — Ты замёрзла? — кивает на мои обнажённые плечи.
Я убежала из дома в чём была. В топе и шортах… И теперь кожа покрылась мурашками… Вот только я не могу признаться ему, что это вовсе не от холода.
— Погоди, — он стаскивает с себя свою тёмную худи и отдаёт мне. — Надень.
Я киваю, пытаясь побороть жёсткое дежавю. Сразу вспоминается, как я уезжала от него той ночью, забрав с собой такую же тёмную толстовку…
— Спасибо, — шепчу.
Не сговариваясь, мы оба садимся на спальник.
Даня очень близко. Теперь ещё и в одной майке… Украдкой пялюсь на его сильные руки. На две татуировки на предплечье…
— Что там написано? — киваю на витиеватые слова.
— Nihil time, nihil dole, — усмехается он, демонстрируя надпись. — Ничего не бойся, ни о чём не жалей.
Даня смотрит на меня со странным выражением.
А потом внезапно кладёт свою руку на мои плечи и притягивает к себе.
— Ты вся дрожишь, сестрёнка. Иди сюда, я тебя согрею.
