– Бесс, передай мне аптечку, – попросила я и, задрав юбку, чтобы не споткнуться, помчалась к ближайшей камере, в которую был воткнут самый длинный провод. Мне потребовалось секунды три, чтобы обернуть его вокруг талии и крепко затянуть. Хорошо, что я научилась завязывать узлы, когда папа водил меня в поход с палатками. Этот получился особенно надёжным.

– Гарри! Джим! – крикнула я самым крупным рабочим-постановщикам. Так в киноиндустрии называли тех, кто передвигал тяжёлые декорации, камеры и лампы и помогал с техобслуживанием. Это были мощные ребята, и сейчас я нуждалась именно в них. – Держите вот за этот конец. – Я протянула им провод. – И не отпускайте!

– Можешь на нас рассчитывать, – заверил меня Джим, хватая конец длинного провода и привязывая его к себе. Гарри встал перед ним и взялся за провод обеими руками.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я их и вернулась к краю пропасти. Чёрный провод пополз вслед за мной.

– Там же темно хоть глаз выколи, – напомнил Лютер. – Как ты найдёшь Гарольда?

Я закусила губу, лихорадочно размышляя.

– У меня в сумочке есть фонарик, – вспомнила я. – Такая коричневая кожаная сумка, лежит на моём сиденье в автобусе.

Джули Уилсон тут же помчалась за ней, а Бесс подбежала ко мне с большой металлической коробкой.

– Нэнси, аптечка слишком тяжёлая. Тебе будет неудобно с ней спускаться.

Я нахмурилась. И правда.

– Давай только самое необходимое, – попросила я.

Бесс протянула мне бинты и марлю, и я сунула их за пояс юбки.

Тут подоспела Джули с моим фонариком.

– Спасибо, – сказала я, забирая его, и повернулась к Моррису. – Для начала хватит. А вы можете подвинуть лампы и направить их вниз?

– Хорошо, – пообещал он.

Я оглянулась на Бесс. Она мне улыбнулась, но губы у неё дрожали.

– Будь осторожна, – попросила она.

Я кивнула.

– Если я дважды резко дёрну за провод, спускайте около пяти футов, – крикнула я Гарри и Джиму.

– Есть! – крикнул в ответ Гарри, а Джим показал большой палец.

Я включила фонарик и взяла его в зубы. Моррис в ужасе наблюдал за тем, как я завязываю длинную юбку в узлы, чтобы она не мешалась.

Потом я развернулась спиной к пропасти, крепко обхватила провод обеими руками и подалась назад, нависнув над пропастью.

Я вытянула левую ногу и нащупала носком каменную стену. Затем начала медленно спускаться, «шагая» по стене. К счастью, сапожки Эстер удивительно хорошо для этого подходили.

Всего через пять шагов темнота сомкнулась надо мной, и её разрезаґл слабый луч карманного фонарика. Меня окутал мрак пропасти. Стараясь не выпускать из зубов фонарик, я крикнула:

– Гарольд!

Никто не ответил.

Меня пронзил страх. Вдруг он серьёзно пострадал и лежит без сознания? Или пещера настолько глубокая, что мой голос до него не долетает? Нет, скорее всего, ему срочно нужна медицинская помощь. Медлить нельзя. Я сделала глубокий вдох, дважды дёрнула шнур и оттолкнулась ногами от каменистой стены.

И полетела вниз.

Вдруг Гарри с Джимом снова перехватили провод, и я нащупала ступнями твёрдую стену. Переведя дыхание, я опять дёрнула за шнур и отправилась в свободный полёт. От папы я научилась ещё одной полезной хитрости – как спускаться по стене на верёвке. Конечно, раньше мне приходилось вытворять такое при свете солнца, когда я видела, куда ступаю.

Обычно мне нравились острые ощущения, когда спускаешься вниз по канату, но сейчас голова была забита тревожными мыслями. Как там Гарольд? С какой же высоты он упал? Я уже сбилась со счёта, сколько футов пролетела. Темнота меня дезориентировала.

Я снова подала сигнал Гарри и Джиму и спустилась ещё ниже. Опустив взгляд, я обнаружила, что лечу в огромную паутину, которая растянулась на четверть впадины. Мне совсем не хотелось её задеть. И уж тем более встретиться с пауком, который сплёл такую громадину!

К сожалению, выхода у меня не было. Паутина неприятно облепила волосы и щёки.

– Сахарная вата, – сказала я себе. – Просто представь, что это сахарная вата.

И ещё дважды дёрнула шнур. Липкие нити натянулись и порвались, и я пролетела сквозь паутину. Вскоре она осталась где-то футах в десяти надо мной.

Мои ноги с глухим стуком ударились о каменную стену. Я немного отдышалась – и вдруг поняла, что кто-то за мной наблюдает.

Я посветила фонариком в большую дыру в стене и увидела два ярких глаза. Неужели змея? Нет, глаза слишком крупные. Для крысы тоже. Кто ещё мог здесь обитать? Летучая мышь? Я живо себе представила её жуткую мордочку. Нет, наверное, и мышь мелковата.

У меня свело живот от страха. Вдруг это пума? Как Кайя из нашего фильма? Дыра достаточно большая для логова пумы. Нет, глупости. Мы слишком глубоко. Даже пума не выберется отсюда по отвесной стене на поверхность. Правда ведь?

Кто бы это ни был, ждать, пока на меня набросятся, я не хотела. Снова дёрнула за провод и спустилась ещё ниже. Правда, на этот раз полёт вышел недолгим. Я почти сразу ударилась ступнями о твёрдый камень. Колени подкосились, и я рухнула на землю. Фонарик выпал изо рта и покатился по грязной земле. Хорошо, что не сломался. Тонкий луч всё ещё мерцал.

Гарольда я заметила сразу же. Он лежал прямо рядом со мной, совершенно неподвижный. Я нервно сглотнула, дрожащими пальцами отвязала от себя провод и подползла к фонарику, застывшему в ярде от меня.

Веки Гарольда дрогнули, когда я направила бледный луч ему в лицо. По телу разлилась волна облегчения. Он не погиб! И уже приходит в себя!

– Нэнси, – прохрипел он, открыв глаза.

– Да, это я. Неслабо вы упали.

– Помню, – прошептал он.

– Где болит? – спросила я. На лбу у него наливалась шишка размером с мячик для гольфа. Из неё текла тонкая струйка крови – небольшая, но от этого не менее пугающая.

– Везде, – признался он. – Но я ничего, в порядке.

Гарольд попытался приподняться, но я бережно уложила его обратно на землю.

– Не двигайтесь, пожалуйста. Скорая уже едет. И служба спасения тоже. – Я осторожно провела ладонью по его рукам и ногам, проверяя, нет ли переломов. – Кажется, с переломами обошлось, – заключила я и на всякий случай осветила его фонариком. Это не особо помогло, но я увидела, что штанины у Гарольда порваны, а на голени темнеет кровавая царапина. Руки и ноги у него были все в порезах, кожа содрана во многих местах.

– Жить буду? – спросил Гарольд и слабо улыбнулся.

– Несомненно, – заверила его я. – И оглянуться не успеете, как вернётесь в свою сырную лавку.

– Надеюсь. Эта актёрская жизнь ещё опаснее, чем я думал!